Южное направление
Шрифт:
К слову, я же о своих действиях Дзержинскому доложил (про Потылицына говорить не стал, здесь вина только моя), но Феликс Эдмундович только махнул рукой и процедил сквозь зубы: «Больше так не делайте». А мне еще показалось, что во взгляде Председателя ВЧК промелькнуло нечто типа: «Владимир Иванович, а вы дурак?». А может, просто показалось.
Подумывал предложить Келлеру обмен информацией о господине Позине. Он мне расскажет о своих наработках, а я ему расскажу про товарища Мяги. Но, прикинув, решил, что этого делать не стоит. Во-первых, он мне не расскажет ничего стоящего. Цифры, да кто сколько украл из казны белой армии заинтересуют только историков. Во-вторых, Захар Михайлович лицо частное, на службе
— Мой интерес только к дочери господина Позина, а не к ее папе, — сообщил я, а потом доверительно сказал: — Я прибыл сюда как эмиссар правительства. Думал, что мне придется долго искать нужных людей, но повезло, что встретил Якова Александровича. А что мне делать дальше? Гулял. Познакомился с Еленой Захаровной случайно, а про ее папу — кто он такой, чем знаменит, вообще не знал. Даже если он сотрудничал с красными, как вы говорите, у меня об этом информации нет. Знаете же, что моя прежняя епархия — контрразведка. А в том плане, чтобы использовать Позина в далеком будущем, здесь я не знаю. Мне со стороны руководства никаких установок не поступало, а бить наобум, даже не по квадратам, а в белый свет, у нас не принято.
Капитан первого ранга закивал. Не уверен, поверил он мне или нет. Даже если поверил, то по факту станет держать ухо востро, чем может испортить мне в будущем агента влияния или просто канал для внедрения. Завербовать что ли Келлера? Нет, не выйдет. Компромата на него у меня нет, шантажировать нечем. Деньги? Не уверен, что этот номер пройдет, да и информацию, как правило, покупаем только у тех, кто сам рад ее продать. Стоп. А если?
— Павел Федорович, а вы не скучаете по своим субмаринам? — поинтересовался я.
— Это вы к чему?
— К тому, что Крымская республика имеет подводный флот. Сколько у вас лодок? Не то три, не то четыре. — Прищурившись, я начал загибать пальцы. — «Буревестник», «Тюлень» и что-то еще, что-то птичье. Не то «Гусь», не то «Утка», не суть важно. Там есть свои командиры, экипажи, но, сомневаюсь, что вам удастся восстановить собственный подводный флот, а вот у нас, в Советской России, это возможно.
— И сколько в Советской России подводных лодок? — презрительно поинтересовался Келлер.
Презрительно-то презрительно, но зачем-то спросил. И уже назвал нашу страну Советской Россией, а не Совдепией. Стало быть, заинтересовался.
— Твердо могу сказать лишь про Архангельск — одна штука, итальянская, по мнению специалистов — металлолом, — сообщил я. — А про остальные сказать ничего не могу.
Тут я развел руками, демонстрируя собственную неосведомленность. Нет, я примерно знал, сколько у нас субмарин, но зачем говорить о том Келлеру? Он, как ни крути, остается моим врагом. Пока, по крайней мере.
Начальник военно-морской контрразведки в который раз полез в портсигар, но на сей раз предложил папироску и мне. Разумеется, я отказался, но сам факт — добрый знак.
Щелкнув зажигалкой, Келлер сказал:
— Я вам сам скажу, на Балтийском флоте у вас двенадцать подводных лодок, еще одна недостроенная. На Каспийском — четыре, но что вы с ними станете делать?
— А потенциал? — мягко поинтересовался я. — Никто не говорит, что мы восстановим флот здесь и сейчас. И даже не через год. Вы же историю военно-морского флота лучше меня должны знать. С бухты-барахты ничего не бывает. Россия — огромная страна, с огромным ресурсом. Военно-морской флот нам крайне необходим. Подумайте, господин капитан первого ранга. Не скрою, вам
Келлер, судя по всему, задумался, «переваривая» мое предложение, а я, в свою очередь, не мог решить — смогу ли переступить через себя? То, что капитан первого ранга занимал пост начальника контрразведки — это все ерунда. Гражданская война — наши внутренние разборки. Можно решить вопрос с Ворошиловым, тот не откажет. Другое дело, что я не смогу избавиться от «послезнания», и над каперангом будет висеть ореол того, чего он еще и не совершал и, скорее всего, уже никогда не совершит. Этак можно далеко зайти. Можно поискать будущего генерала Власова. Ха… А он не в Первой ли конной армии нынче? Не то взводом командует, не то ротой. Так вот взять, да расстрелять, чтобы на будущее неповадно было. А еще ухайдакать «луганского слесаря», которого исправно убивают все «попаданцы». И автомат Калашникова соорудить, и к Сталину с ноутбуком, и на гитаре научится играть, чтобы песни Владимира Семеновича петь.
Вспомнив обилие штампов, я мысленно плюнул и сказал:
— У меня предложение: вместо пассивной охраны мы с вами сработаем на опережение.
Домик, в котором мы обитали с Александром Васильевичем, напоминал сотни, если не тысячи домов раскиданных по полуострову Крым. Тихая, я бы даже сказал, сонная улица — детишки бегают, иной раз «закосившие» от армии мастеровые похаживают, неподалеку балка — все-таки жилье нам подпольщики подбирали, пути отхода предусмотрели. А так, самая обычная мазанка не беленая со времен Крымской войны, крошечный двор, вокруг плетень увитый ползучей растительностью, не знаю названия — была бы супруга рядом, сказала, а для меня все, что вьется, именуется вьюнком, будь это хоть девичий виноград, хоть… не помню слово, но что-то заборное.
Не тянуло наше пристанище на крепость, никак не тянуло. Теоретически, можно и отсидеться, можно и отстреляться, но тогда придется ночей не спать, ждать. И на хрена мне такое счастье? Нет, требуется ускорить события. А коли мы не можем создать укрепление, чтобы остановить бандитов (да-да, разгневанных подпольщиков, помню), стало быть, следует облегчить им задачу. Мы вытащили во двор стол и усадили за него пару чучел одетых в старые гимнастерки. На стол выставили пыльную найденную в чулане бутыль. Наверняка по улице разведка пойдет, начнут присматриваться. Если близко не подходить, пристально не рассматривать, складывается картинка — уселись люди на свежем воздухе, попивают вино, да лясы точат. Террористы, как правило, торопятся. Им бы свое дело сделать, да смыться, да и смеркается в Крыму быстро, а уж ночи-то какие темные! В кромешной тьме ни воевать, ни убивать неудобно. А мы им подарок приготовили. И в мазанку не надо врываться, рисковать. Стреляй — не хочу. Скорее всего, особо рассматривать не станут, а сразу начнут шмалять. Правда, смущала балка, но в балках скрываться хорошо, а атаковать из них неудобно, но Келлер знает, распорядится, чтобы кого-нибудь там поставить.
Мы с Книгочеевым решили, что делать ничего не будем, а станем просто сидеть и ждать, не высовываясь, даже если по нашему дворику начнут стрелять. Стрелков бы лучше всего взять живыми, чтобы остальную неугомонную братию выявить, но это уж как пойдет.
Я все рассчитал правильно. Или почти все. Когда разведка (какой-нибудь уличный мальчишка) сообщила, что во дворике сидят два дядьки, пьют вино, по улице пошла компания подгулявшей молодежи, приблизилась, но вместо пуль в наш двор полетели гранаты…