Z.O.N.A. АТРИум
Шрифт:
Выспаться Кудеснику так и не удалось. Едва он смыкал веки, как тут же начинал куда-то бежать, а какой-то большой, мощный, дышащий смертью зверь гнался за ним, догонял, продираясь сквозь таежные заросли. Кудесник просыпался, смотрел на небо, прислушивался к шепоту тайги и приглядывался к главной аномалии Атри — шпилю, видному из всех уголков зоны, светящемуся изнутри неярким мерцающим светом, будто гигантский маяк.
Костер давно погас, но бродяга не чувствовал холода. Обычно в здешних краях под утро довольно прохладно, но сегодня все было наоборот. После дождя земля парила, будто ее кто-то снизу разогревал, и, несмотря на нулевую по этой причине видимость в низинах, здесь, на вершине облюбованного Кудесником холма, с обзором не было проблем. Отсюда остальной мир казался словно обложенным ватой, из которой торчали лишь острые верхушки столетних елей и развесистых сосен.
Не слышно было ни шорохов
ГЛАВА 2
Коломино был одним из тех поселков, в котором, за малым исключением, жили крестьяне: пахари и ремесленники. Благодаря плодородной почве, минимальному уровню радиации и отсутствию аномалий Коломино считалось житницей средней полосы Атри. Здесь закупали пшеницу все поселки в округе, а иногда даже с диких земель арбы приходили, хотя откуда именно — тайна за семью печатями. Развитая инфраструктура торговли превратила захолустную деревушку в настоящий аграрный бизнес-центр. Дающие электричество дорогущие цацки типа «заряд-500» или «эла», которые жители белого периметра экономили, как воду в пустыне, здесь были подключены к уличным фонарным столбам, стоявшим через каждые десять метров, а улицы были вымощены брусчаткой. Люди тут пахали тяжело, целыми днями, без выходных и дневных перерывов, собирали четыре урожая в год, а потому имели полное право добираться до своих домов после изнурительной работы не в потемках и не увязая по колено в грязи. Коломинцы вообще не любили темноту и, хотя знали, что светящийся ночью поселок привлекает внимание тварей и разбойников с большой дороги, оставаться в темноте упрямо не желали.
Возможно, причиной было то, что развивающийся поселок давно стал для кое-кого лакомым куском и взамен на львиную долю собранного урожая тот обязывался обеспечить безопасность поселка суровой охраной? Мол, раз они столько на себя берут, пускай и думают, как отбивать городские стены от напасти всякой? Вполне возможно, ведь речь идет о бойцах группировки «Азамат», насильно впихнувшей им свои отряды для патрулирования территории. Дипломатией там и не пахло, никто из коломинцев не владел огнестрельным оружием, а те, кто имел древние двустволки, держали их на черный день, а потому и обсуждать детали двустороннего «бизнеса» с ними никто не собирался. Здесь, в Атри, бытовали те же негласные законы, что и на Большой земле: всегда найдутся охотники пособить нерасторопному бизнесмену за небольшое, но регулярное вознаграждение. Согласиться несложно, гораздо труднее потом избавиться от дармоедов-охранников, особенно если для этого нет под рукой внушительной дубинки.
Группировка «Азамат» возникла еще в шестидесятые и состояла в основном из беглецов с урановых рудников, повстанцев и прочих, кому удалось ускользнуть из цепких рук конвоира. Стало быть, из уголовников, а также детей и внуков уголовников. Сначала они кочевали с места на место, а потом осели на заброшенной лесопилке — на момент распада Союза это была самая дальняя точка индустриализма, с которой планировалось начать постройку новых поселений в глубинке Атри, далеко за стокилометровой отметкой. Но потом, с приходом девяностых, об освоении дальней полосы пришлось забыть, и лесопилка осталась невостребованной. Тут-то и приспел «Азамат», а Коломино оказалось географически в непосредственной к нему близости. Конечно, было глупо упустить такой шанс и не предложить (без права выбора, естественно) прибыльному поселку «крышу» взамен на «скромную» подать. И пахан предложил, а беззащитные крестьяне не смогли отказать. Так и получилось, что коломинчане добровольно сдали себя в рабство и, хоть с плеткой над ними никто не ходил и насилия к ним не применял, их личная свобода была весьма и весьма ограничена. Ни тебе выхода за пределы поселка, ни собственных сбережений — все в общак, ни посиделок в баре за полночь, ибо с похмела фермер будет работать хуже. Вдобавок каждый направляющийся в Коломино караван подлежал тщательной проверке — не оружие ли для народного восстания тайком переправляют давно облизывающиеся на поселок «монголы»?
Ибо те хоть и были группировкой в разы мощнее, с «Азаматом» открыто не враждовали, и не потому, что боялись, а потому, что невыгодно им это было. С севера лесопилка служила им хорошим прикрытием — там, среди разгула аномальных полей и радиационных очагов, пролегала единственная дорога на Ордынец, как раз через занятую «Азаматом» лесопилку. Стало быть, бывшие уголовники помимо воли служили «монголам» в качестве дальнего кордона, а посему и нападать на них смысла не было. А вот устроить заварушку в Коломино и как бы невзначай со своими хорошо вооруженными отрядами
Все это в «Азамате» хорошо понимали, а потому с большим недоверием относились к северному соседу. И за то, что служат для них живым заграждением, здорово недолюбливали они узкоглазых, пытающихся к тому же убедить всех, что они потомки императорского рода, а не обычных «урок» — нарушителей границ СССР, что были свезены сюда с восточных каталажек.
Добрался до поселка Кудесник только к полудню, не повстречав по пути ни одного враждебно настроенного существа. Порядок он знал — оружие нужно закидывать за спину еще на подходе к колючей проволоке, коей была по периметру ограждена граница поселка. А еще он знал, что не следует корчить рожи разглядывающему его с вышки снайперу, которому ведь все равно, по кому стрелять. Завалит и не поморщится даже.
Мычание волов, скрип телег и перекрикивания селян были слышны уже издали. Вчерашний ливень побил зерновые, залил поля, и, обходя владения, трудолюбивые пахари не могли с прискорбием не прощупывать нагнутые к земле, набухавшие жизнью колоски.
Кудесник остановился в двадцати метрах от «пирамиды» — блокпоста, который назвали так за пирамидальную форму, острым углом смотрящего на входящих в поселок и широкой стороной повернутого к главным воротам поселка. Суровость фортификаций деревушки не могла не вызывать трепета даже у самого бесстрашного и сумасбродного бродяги. Высокая спираль колючей проволоки в виде зубчатой ленты, к которой подведен ток. Траншеи для стрелков и блиндажи на внутренней стороне периметра, будто коломинчане и «азаматовцы» готовились отбивать атаку как минимум батальона пехоты. Узкая дорога от блокпоста к главным воротам, посредине которой были установлены столбы — чтобы въезжающая машина или караван лавировали между ними, подставляя бока снайперам. Две сторожевые вышки около главных ворот с теми же самыми снайперами, пулеметчиками за станковыми пулеметами Калашникова и дозорными с биноклями на шеях. Рядом с воротами стоит передом к блокпосту БТР с восемью бойцами — группой быстрого реагирования. И это все помимо бойцов, что курсируют взад вперед по деревянным мосткам вдоль высокого частокола — основного заграждения.
К тому же у «азаматовцев» не то что военной, элементарной стержневой дисциплины нет, они открывают огонь когда вздумается и по кому вздумается. А наличие серьезных фортификаций отбивает у возможного противника всякую охоту ответить им тем же. Неудивительно, что «монголы» не спешили прорывать оборону и брать деревушку штурмом — условия Атри делали ее почти неприступной крепостью.
Возле блокпоста стояли трое. Благодаря серым летчицким комбинезонам, доработанным кубаревскими жестянщиками до уровня средней степени защиты, с кевларовыми пластинами на груди, шее и в области паха, они напоминали роботов из старых фантастических фильмов. К слову, все «азаматовцы» выглядели одинаково. Все — в комбинезонах, с большими буквами «А» в кружке на кевларовой пластине с левой стороны груди и касках без забрала. Вместо последнего они надевали поверх каски очки сварщика, и это было верхом их моды.
— Кто такой? — сурово глядя исподлобья, сделал шаг вперед высокий, скуластый, лысый здоровяк с недельной щетиной на щеках, сведенными к переносице косматыми бровями и автоматом наперевес. Видимо, он был здесь главным. Двое остальных выглядели как обычные дворовые бандюки.
Кудесник остановился перед блокпостом и на секунду замешкался с ответом. То, что «азаматовцы» не в лучших отношениях с узкоглазыми, ему было, конечно, на руку, но вдруг у них дипломатический союз нарисовался, пока он в этих краях не бывал? Малаха-то далековато от сих мест. Верст двадцать напрямую будет, а до родного Корундова Озера так и все семьдесят. Может, ситуация поменялась, а я об этом ни сном ни духом? Что делать? Назвать себя другим ником? Можно, да вот только ежели разузнают, что неправдивым именем назвался, по головке не погладят. Уж лучше как есть, а там видно будет…
— Кудесник, — ответил бродяга.
— Михай! — окликнул кого-то старший. — Тут, кажись, Кудесник пожаловал. Ну-ка глянь.
Изнутри к смотровой щели блокпоста кто-то прильнул, сощурился, а затем скрипнули металлические двери и наружу, слегка прихрамывая на левую ногу, вышел бородатый, названый Михаем, «азаматовец».
— Он? — спросил первый.
— Да о-он, фраерок! — сверкая золотыми фиксами, протянул Михай. — Я ж базарил, сюды приковыляет! С тебя бутыль пшеничной, бугор!
— Чего тебе надо? — сморщился бугор, как только ему напомнили о проспоренном.