За аравийской чадрой
Шрифт:
Когда я, новоиспеченный путешественник, первый раз прибыл в Мукаллу не то в 1949, не то в 1950 году, мне рассказали, что незадолго до моего приезда в ста километрах к юго-западу от города села на мель прогулочная яхта. Оказавшиеся поблизости кочевники-бедуины убили всех, кто был на борту, и разграбили яхту. И нет ничего удивительного в том, что экипажи небольших арабских парусников дау, плывущих вдоль побережья, всегда облегченно вздыхают, когда минуют небольшой мыс, за которым прячется Мукалла. На дау, очень напоминающих китайские джонки, перевозят пряности из Занзибара и других африканских портов в Мукаллу и Маскат.
Как
Сначала Мукалла была лишь крошечным рыбачьим поселком, но на южном побережье Аравийского полуострова очень мало гаваней, и скоро поселок стал важным морским портом. Значение его тем более велико, что отсюда в глубь страны ведут самые удобные пути. Город постепенно превращался в крупный торговый центр, богател, рос и в один прекрасный день оказался наглухо зажатым между морем и горами. Больше здесь нельзя построить ни одного нового дома.
Здания стоят настолько близко к воде, что, когда дует ветер с моря, солёные брызги летят в окна. В то же время противоположная часть города так тесно прижимается к горам, что нередко во время обвалов огромные камни с грохотом падают прямо на дома и пробивают три-четыре строения, прежде чем окончательно останавливаются.
С юго-запада Мукаллу окружают вади — огромные русла высохших горных потоков. Теперь это единственные во всем районе проезжие дороги. На северо-востоке город упирается в высокие скалы, которые доходят до самого моря, образуя непреодолимый барьер.
Таким образом, расширяться Мукалле уже некуда. Остается только расти ввысь, и город растет. В Мукалле есть семи- и восьмиэтажные дома.
Своим возникновением Мукалла прежде всего обязана маленькому удобному полуострову, на котором она расположена. Этот полуостров напоминает нью-йоркский Манхаттан, разумеется в миниатюре. Только вместо американской «Статуи Свободы» здесь возвышается стройный белый минарет мечети, приветствуя всех, кто приближается к городу со стороны моря.
Но все дело в том, что Мукалле некого особенно приветствовать. Этот город никак не назовешь вратами в землю обетованную, во всяком случае теперь…
Каких-нибудь несколько веков назад Мукалла славилась как крупнейший экспортер ладана и мирры; это были важнейшие благовония, без которых не могла обойтись ни одна религиозная церемония. Теперь экспортные товары Мукаллы не имеют сколько-нибудь решающего значения для мирового рынка. Здешние купцы вывозят лишь немного фиников, основное же занятие населения — рыболовство и строительство небольших парусных судов (дау).
Сколько жителей в Мукалле? Судя по официальным данным, что-то между 25 и 45 тысячами человек, но пока еще никому не удалось провести настоящую перепись
Порт Мукаллы довольно маленький, и обычно здесь царит полное спокойствие. Когда в Мукаллу приходит с грузом большой пароход, он бросает якорь на рейде, а вокруг него, как пчелы, почуявшие мед, вьются десятки маленьких дау и лихтеров и перевозят груз на берег. Как правило, грузы прибывают в Мукаллу на парусниках, поэтому пароход здесь — настоящая редкость и поглазеть на него всегда собирается много народу.
Впервые я попал в Мукаллу на небольшом шведском судне «Спика». Я с мотоциклом прибыл из Момбасы (Африка), чтобы совершить путешествие через Аравийскую пустыню. Вместе со мной сюда приехали два страуса, которыми султан Мукаллы пожелал украсить свой зоопарк. Султан был ревностным собирателем всяких заморских животных. Раньше он в основном собирал женщин для своего гарема, но с возрастом пришел к выводу, что гораздо спокойнее иметь дело с дикими зверями.
С верхней палубы мы наблюдали, как вдоль берега и на набережной теснились тысячи людей. На причале, который местные жители несколько претенциозно называют портом, собралась городская знать во главе с премьер-министром и начальником дворцовой стражи.
Однако эта пышная встреча предназначалась не нам, а страусам. Их купили в Сомали, погрузили на пароход в Могадишо, и вот они прибыли наконец в свою новую резиденцию.
Столь диковинных животных в этих краях еще никто не видел, поэтому встречающие смотрели на них с огромным интересом. Впрочем, страусы разглядывали жителей Мукаллы с не меньшим интересом. Когда их переносили на берег, они просовывали головы между прутьями клеток, напоминая какие-то странные перископы, которые поворачиваются в разные стороны, обшаривая горизонт.
Все шло хорошо, но вдруг случилась катастрофа.
Какой-то араб бросил с дау швартовый канат, который страусы, по-видимому, приняли за питона или еще какую-нибудь страшную змею. В ужасе они стали бить ногами о стены клеток. Как известно, у страусов необыкновенно сильные ноги, и они мгновенно разбили несколько досок в щепки. Если бы эти глупые птицы не высовывали голов сквозь прутья клетки, они бы легко могли выбраться на волю и удрать. Но удрать они даже не пытались; между тем несколько матросов тотчас же подскочили к клеткам, накинули на них брезент и крепко обвязал стальными тросами.
К сожалению, для собравшихся на набережной это маленькое интермеццо имело весьма печальный финал. Те, кто стояли в передних рядах, испугались и попытались убежать; однако стоящие сзади непременно хотели получше рассмотреть, что там происходит, и изо всех сил стали давить впереди стоящих. Началась невообразимая толкотня, и в мгновение ока с десяток зевак очутилось в воде. Их всех удалось благополучно вытащить на берег, но прошло еще немало времени, прежде чем страсти улеглись.
Все последующие дни в Мукалле ни о чем другом не говорили, как о диковинных птицах. Местные жители и думать забыли о том, что матросы с чужеземного корабля бродят по мусульманской Мукалле, где европейцы пользовались весьма дурной славой. По мнению фанатических последователей ислама, европейцы — это «неверные собаки», которых правоверные мусульмане должны всячески преследовать и побивать камнями, ибо само их присутствие уже оскверняет святую Аравию.