Шрифт:
Ждать
Глава первая
– Новенький!?
Я поднял голову и повернул ее в сторону голоса.
– Новенький спрашиваю? – у
– Наверно новенький, – пожимая плечами, тихо согласился я.
– Ну то и видно, не свыкся ещё, – начав протирать своё фото на кресте и тут же поправляя цветы на могиле, ответил мужичок. Он весь был какой-то шебутной и не мог усидеть на месте.
– Ладно, бывай. Позже пообщаемся, – договорил мужичок и куда-то в спешке убежал.
Я смотрел на свою фотографию, прибитую к кресту. Яркие цветы торчали из холмика под ним.
Лес шумел от ветра, и осенняя листва разлеталась по кладбищу.
Таких как я здесь было много. Практически у каждой могилки копошились такие же «люди» от двадцати до девяноста лет.
Кто-то просто сидел на лавке, кто-то наводил порядок в своём новом «доме», а кто-то принимал гостей.
А я был один.
Неподалёку раздались голоса. Я посмотрел в их сторону и увидел группу людей в темных одеждах и с цветами. Они что-то обсуждали, к кому-то шли.
С неба закапал небольшой дождь и слегка начал пригибать цветы к земле.
Так я просидел весь день, не сходя с лавки. Все остальные мои соседи уже все куда-то разошлись, толи не знаю куда подевались.
К вечеру дождь стих.
– Ну что, давай знакомиться что ли? – ко мне подсел тот же мужичок, – держи вот конфету и стопку, у тебя-то смотрю нет, не приходил сегодня никто?
Он посмотрел на меня.
– Или просто не оставили ничего, не любили тебя что ли? – пошутил он.
Я молчал.
Увидев, что шутка не удалась, мужчина протянул мне грязную от земли и песка рюмку, с бесцветной жидкостью и конфету в обертке.
– Вчерашняя, – уже спокойно начал он, – сын приходил помянуть дак налил пару рюмашек. Ему уж тридцать. Здоровый лоб растёт, батьку не забывает, – и махом опустошил свою рюмку и тут же закусил конфетой.
– Михаил, – мужичок протянул мне руку.
– Андрей, – тихо ответил я и мы пожали друг другу руки.
– Ты давай пей, холодно, согреешься хоть чутка.
– Скок тебе? Двадцать с чем-то? – смотря на мою фотографию, спросил мужчина.
– Двадцать девять, – не громко ответил я и опустошил рюмку.
На вид мужичку было лет пятьдесят, может пятьдесят пять. Я и при жизни ещё не умел определять возраст людей.
– Молодой ещё совсем, – он посмотрел на меня, – но не расстраивайся,
– Пожил вот мало только, это и обидно, – чуть позже добавил он.
– А я вот здесь уже пятый год «живу» и до сих пор пятьдесят шесть. Под той берёзкой, – мужичок указал пальцем на пожелтевшую неподалеку от своей могилы берёзу, – Лариской зову, как жену.
– Пятый год здесь? – с непониманием спросил я, – а почему не в раю или куда там ещё после смерти попадают?
Мужичок засмеялся.
Он достал из кармана смятую, чуть промокшую сигарету. Немного покрутив ее пальцами, прикурил от спички.
– Не куришь? У меня ещё одна есть. У соседа взял.
– Нет, – ответил я.
Затянувшись и выпустив дым, мужичок продолжил.
– Нет, Андрюха, там ничего, оказывается. Ни ада, ни рая, ни облачка того, на котором все летают. Видишь, какие люди-то наивные оказывается, и мы такими же с тобой были. Здесь вот конечный пункт, в этой вот ямке с крестиком.
Он затянулся ещё раз.
– И никуда ты отсюда уже не денешься. Привязан теперь навсегда. За территорию кладбища тоже не выйдешь. Тут и живёшь.
Он развел руками.
– Ждёшь своих целыми днями. Месяцами, годами ждёшь. Придут, помянут, посидишь рядом с ними, послушаешь их, повспоминаешь себя, посмеешься.
Мужчина немного призадумался.
Минуты через две он втоптал окурок в землю.
– А они с тобой обо всем говорят, как на исповеди. Могут даже и признаться тебе в чем-нибудь. «Тайну свою какую-нибудь маленькую поведать», – шепотом сказал он.
– Кому как ни нам душу-то излить? Мы то уж точно никому не расскажем, а им легче от этого делается.
Мужчина опустил голову вниз, ненадолго замолчал и тяжело вздохнул.
– Сын вот вчера. Не люблю, говорит, жену больше. Вот те раз. Принес мне новость тоже, я аж в гробу перевернулся, – он развёл руками, – а мне сейчас тут чего с этим делать? Говорит, кончилось всё к ней как-то. Дак ведь дочка у них есть, девять лет уж. Большая. Жили бы и жили дальше, елы-палы, чего ещё надо-то? – возмущался мужчина.
– Десять лет вместе прожили. И чего стряслось? Не понимаю. Чего делать, говорит, как быть? Не знает.
– Не знает он, дурында. Как дал бы в лоб, чтоб мозги на место встали! Вот мы с Лариской душа в душу столько лет прожили и всё хорошо у нас было. До сих пор люблю. А эти… – он махнул рукой.
Мужчина снова замолчал в думках. Его взгляд застыл на моей могиле и смотрел в одну точку.
– Так и не дождался от меня ответа. А я и помочь ему ничем не могу, ни советом, ни делом. Чего делать? Видимо всё-таки проходит любовь у некоторых.
Чуть позже он перевёл взгляд на меня и положил руку мне на плечо.