За час до рассвета
Шрифт:
Когда подвода поравнялась с местом засады, партизаны с первых очередей уложили всех предателей и в одно мгновение оказались около повозки. От выстрелов лошадь испугалась и метнулась было в лес, но Азончик бросился к ней и, вцепившись в уздечку, остановил.
– Не шали, дура. Мы свои!
– похлопывая лошадь по шее, успокаивал ее Александр.
– Ну, а теперь в лес... Надо замаскировать след.
Пробираться в густом лесу было трудно. Телега задевала осями за деревья, и партизанам приходилось приподнимать задние колеса, чтобы сдвинуть
Ночью партизаны постирали в реке коричневые полицейские мундиры, высушили их у костра, зашили дырки. Утром надели всё на себя. Одному лишь Михаилу Сидоренко не досталось экипировки. Он окинул взглядом своих товарищей и сказал:
– Це теперь можно и до Берлина ехать. Особенно вы, Александр Семенович, выглядите добре. Як будто вони шили для вас специально.
– Ты прав, Михась. Если нужно будет, и в Берлин поедем. Но это позже. А сейчас слушайте, какая стоит перед нами задача. Ты не огорчайся, Михась, что тебе не достался мундир. Будешь у нас ездовым, так сказать, крестьянином, которого мы заставили везти нас, "полицейских", в Долгиново. Понял?
– Понял, Александр Семенович.
Усевшись в повозку, партизаны двинулись в путь. Лошадь с трудом тянула тяжелую поклажу: как-никак пять "полицаев" и ездовой.
– В случае если на нас обратят внимание проезжающие по дороге гитлеровцы и захотят проверить документы, предъявлять их буду я сам, сказал Азончик.
– Вот они - старшего полицейского. Вы внимательно следите за мной. Если крикну "Хайль Гитлер!", открывайте по фрицам огонь. У нас четыре автомата, две винтовки и три гранаты. Сила!
– А если их много будет, - вставил Федор Волгин, - что тогда делать?
– Тогда не будем трогать, пропустим.
Было уже около девяти часов утра, когда "полицейские" выехали на широкую грунтовую дорогу, ведущую в Долгиново. Из-за верхушек сосен выглянуло бледное октябрьское солнце. Азончик то и дело приподнимался и пристально всматривался в дорогу. "Главное, - думал он, - чтобы встреча произошла в лесу".
Неожиданно откуда-то донесся гул машины.
– Кажись, со стороны Долгинова едут, - неуверенно заметил Сидоренко.
– Да, из Долгинова, - уточнил Александр.
– Давай подгони лошадь, надо встретиться с ними у поворота! Там кустарник густой.
Сидоренко лихо стеганул хлыстом лошадь, она, лягнув задними ногами постромок, пробежала метров десять и снова перешла на шаг.
– А шоб ты зубы повыбивала Гитлеру!
– крикнул Михась.
Партизаны рассмеялись, а Азончик добавил:
– Гитлеру не Гитлеру, а вот этим, что едут, повыбивать надо.
Из-за поворота показалась большая грузовая автомашина.
– Приготовиться!
– спокойно, шепотом приказал Азончик.
Машина быстро приближалась. Было уже видно, что в кузове сидело около двадцати вооруженных эсэсовцев. На ходу из кабины вылез и встал на подножку тучный офицер.
– Хальт!
– Придержи лошадь, Михась!
– приказал Азончик.
Он соскочил с повозки, неторопливо повесил на шею автомат: мол, свои, куда спешить.
Поравнявшись с повозкой, машина остановилась. Гитлеровцы настороженно поглядывали на "полицейских", а офицер и вылезший следом за ним из кабины тип в гражданской одежде подошли к Азончику.
"Наверное, переводчик долгиновской полиции, - подумал Александр. Может узнать мундиры знакомых полицейских".
Офицер что-то сказал по-немецки. Гражданский перевел.
– Откуда полицейские?
– спрашивает офицер.
– Из Глубокого, - ответил Азончик.
Гражданский тип перевел.
– А как вы сюда попали?
– продолжает офицер.
– Вчера тут уничтожили пятерых партизан и сейчас возвращаемся.
Сидевшие в кузове гитлеровцы вначале встали и взяли наизготовку автоматы и винтовки, но, когда услыхали, что это полицейские, снова расселись в прежнем порядке.
– Документы!
– грозно потребовал офицер.
– Есть документ, есть, - ответил Азончик и медленно перевел взгляд на своих товарищей.
– Хайль Гитлер!
– вдруг громко крикнул он и тут же наповал сразил офицера и переводчика.
В этот миг в кузов полетели две гранаты.
– Бей гадов!
– крикнул Азончик.
Он дал очередь по кабине и увидел, как уже в развороченном кузове орудовали автоматами Николай, Григорий Мельников и Михаил Сидоренко.
...Семнадцать эсэсовцев и предатель-переводчик были уничтожены за какие-то считанные минуты. Захватили партизаны и большие трофеи.
На свою базу партизаны вернулись через три дня.
Облава на Лялина
Успешно проведенные Азончиком-Лялиным только за одну неделю две дерзкие операции довели до истерики шефа долгиновского гестапо фон Шмайзеля. Вернувшийся из городка связной сообщил Александру, что шеф гестапо направил в разные стороны усиленные карательные группы и отдельных агентов, чтобы установить место нахождения Лялина и взять его живьем. Кроме того, в Куренецком, Долгиновском и других районах были распространены листовки, в которых оккупационные власти призывали местное население за солидное вознаграждение выдать гестапо партизана Лялина.
Выслушав связного, Азончик сказал:
– Не первый раз они это делают.
Но как было выяснено позднее, гестапо сумело в немногочисленный отряд Азончика заслать предателя Вольдемара Юнцевича.
Как-то октябрьским вечером Александр, возвращаясь с боевого задания с Федором Волгиным и Андреем Мулатовым, решил зайти к себе на хутор и взять хранившееся там оружие. Он считал, что гестаповцы о его доме ничего не знают. Партизанам удалось незаметно проникнуть в дом. В подвале Александр нашел две скибки черного черствого хлеба, кувшин кислого молока и принес все это в хату.