За что сражались советские люди. «Русский НЕ должен умереть»
Шрифт:
На этой злости, на ненависти к убийцам, советские войска в начале октября сорок третьего с ходу форсировали Днепр, объявленный немецким командованием «зимним оборонительным рубежом». Потом пленные немецкие офицеры жаловались: русские переправлялись «не по правилам». На плотах, сделанных из бочек, на рыбацких лодках, на бревнах, на воротах изб плыли через широкую реку советские солдаты; и когда немцы опомнились, передовые части уже твердо стояли на правобережье. Освободителей ждала столица Украины – прекрасный Киев.
…Фельдмаршал Эрих фон Манштейн в конце войны будет арестован англичанами. Военный трибунал приговорит его к восемнадцати годам тюрьмы – недопустимо мало, если учитывать количество уничтоженных под руководством фельдмаршала мирных граждан. Но и те фон Манштейн не отбудет полностью; через два с половиной года его освободят «по состоянию здоровья». На свободе фон Манштейн немедленно обретет богатырское здоровье и проживет еще двадцать один
735
Коснувшись вопроса о спасении нацистских преступников от заслуженной кары, следует привести некоторые фактические данные. Уже в 1951 году верховный комиссар американских оккупационных войск в Германии Джон Маккой объявил об амнистии, под которую попадали нацистские преступники, получившие менее 15 лет. В 1952 году, после создания ФРГ, по стране прокатилась новая волна амнистий. В последующем попытки покарать нацистских преступников неизменно пресекались властями ФРГ. Было прекращено более 90 тысяч заведенных дел на нацистов, а до суда дошли только 200, причем обвиняемые получали минимальные сроки. Один из карателей, обвиняемый в убийстве 526 человек, получил три года – суд учел, что при расстрелах он «сохранял приличную форму». Другой, убивший 423 человека, получил четыре года, так как у него, по мнению судей, уже в детские годы был «неустойчивый характер» (Дрожжин С. Призрак неонацизма: Сделано в Новой Европе. – М.: Алгоритм, 2006. – С. 146–154). Как видим, ни о каком правосудии не приходится и говорить. Поэтому популярные среди отечественных ревизионистов рассуждения «суд оправдал такого-то (Манштейна, Гудериана, Оберлендера) – значит, он не совершал преступлений» можно смело выбрасывать в корзинку. Оправдали – потому что «свой», а уничтоженные им советские граждане – «чужие».
Ранней осенью сорок третьего над все еще удерживаемым немцами Киевом стоял черный, пахнущий человечиной дым. В Бабьем Яру, где лежали сотни тысяч убитых советских граждан, горели костры, на которых сжигали трупы. Эсэсовцы уничтожали следы своих преступлений.
Штандартенфюрер Пауль Блобель в сорок первом командовал солдатами, осуществлявшими убийства киевских евреев. Спустя два года он снова появился в городе – на сей раз как командующий зондеркоманды 1005. Рейхсфюрер СС был предусмотрительнее генералов вермахта, заваливавших пути отступления убитыми женщинами и детьми. Гиммлер не хотел, чтобы совершенные СС преступления стали известными; для уничтожения следов он создал зондеркоманду Блобеля. «Блобель имел задание найти все массовые захоронения на Востоке, организовать их вскрытие, сжигание трупов и уничтожение следов, – вспоминал оберштурмбаннфюрер Адольф Эйхман. – С этой целью он и двигался перед постепенно отступающим на запад фронтом и делал свое дело». [736]
736
Ланг Й. фон. Протоколы Эйхмана. С. 253–254.
В зондеркоманде 1005 было с полдюжины эсэсовцев, они лишь надзирали за работами. Всю грязную работу должны были выполнять заключенные концлагерей, охраняла их местная вспомогательная полиция. По завершении работ полицейские расстреливали заключенных; после этого эсэсовцы уничтожали самих полицейских. [737]
В предчувствии поражения нацисты пытались скрыть следы своих преступлений. Костедробилка, в которой размалывались тела уничтоженных советских граждан.
737
Ланг Й. фон. Протоколы Эйхмана. С. 253–254.
Штурмбаннфюрер Авенир Беннигсен столкнулся с командой Бломбеля весной 1944 года под Новгородом-Волынским. Под городом было место массового уничтожения евреев; именно его приехали уничтожать эсэсовцы.
Зимой трупы не разлагались. Когда вскрыли могилы, только-только началось разложение. И вот могила, в которой несколько тысяч женщин. Только женщины, женский транспорт, видимо, был. Когда землю вскрыли, пар оттуда
От этих слов советского разведчика – а именно им был Беннигсен – просто затрясло. Это чувство он не забыл даже много лет спустя: «Понимаете, что я в этот момент чувствовал! Я близок был к провалу. Если бы он на меня посмотрел, то увидел бы, что рука моя потянулась к пистолету. Думаю, сейчас хлопну тебя и скажу: „Ну, лежи, сволочь, рядом“, причем в живот, как они любили делать. Четыре пули в живот – эсэсовский квадрат назывался. [738]
738
Шнеер А. Из НКВД в СС и обратно. С. 17.
В тот день, среди копоти сжигаемых трупов, смерть прошла мимо Блобеля. Его в сорок восьмом году повесят американцы.
Смоленск, старинная крепость, защищавшая страну от нашествий с Запада, был освобожден 25 октября 1943 года. Это был лишь один из сотен городов, освобожденных в ходе летнего наступления. Немецкие пропагандисты утверждали, что русские войска умеют воевать лишь средь зимних снегов и морозов. Что ж! Красная Армия наглядно продемонстрировала обратное.
Но и под Смоленском, и под другими освобожденными городами советские войска видели одну и ту же картину.
Мы едем по изуродованному, взорванному и сожженному миру, по земле, изуродованной взрывами мин, по полям, словно оспой, обезображенным воронками, по дорогам, которые немцы, отступая, разрубили, как человеческое тело, на куски, взорвав все мосты.
Земли Смоленщины стали пустыней. Редко-редко на дороге попадется согнувшаяся старуха, везущая за собой санки, на которых сложены два узла и торчит крышка самовара.
Проезжаем одну деревню за другой, и те, кто остался жив, стоят посреди своих опустевших домов, над развалинами своих изб. [739]
739
Симонов К.М. Разные дни войны. Кн. 2. С. 210.
Мотивы, по которым отступающие немецкие войска оставляли за собой выжженную и опустошенную землю, четче всего изложил безымянный унтер-офицер вермахта. «Если мы отойдем до границы, – записал он в дневнике, – то у русских от Волги до немецкой границы не останется ни одного города, ни одного села. А этого они, наверное, не выдержат. Да, здесь господствует „тотальная война“ в высшем ее совершенстве. То, что здесь происходит, – это нечто невиданное в мировой истории. И, несомненно, это является решающим для исхода войны, а именно – в нашу пользу». [740]
740
Преступные цели… С. 144.
«Позавчера мы оставили Новгород-Северский, – писал домой немецкий солдат. – Город сожгли. Сжигаем также все деревни, которые оставляем. Сегодня мы снова спалили большое село. Жители стоят рядом и должны смотреть, как горят их дома».
«Дорогая жена, – писал другой, – ночью, отступая, мы все сжигаем. Горят целые деревни. Весь урожай на полях также должен быть сожжен. Дома мы грабим, так как жители уходят из деревень. Как ты думаешь, что лучше – таскать добро с собой или отправлять тебе?». [741]
741
Эренбург И.Г. Война, 1941–1945. С. 503.
Но главным в тактике «выжженной земли» было не уничтожение домов, не сожжение посевов. Главным было убийство мирных жителей. Конечно, нацисты предпочли бы угнать людей на принудительные работы, но Красная Армия наступала слишком быстро.
«Во время отхода у нас много хлопот, все время надо быть начеку, – писал брату фельдфебель 6-й пехотной дивизии Герман Штольц. – Возле Гомеля мы заметили в лесу кучку женщин. Они вздумали прятаться. При других обстоятельствах мы погнали бы их на сборный пункт, но здесь положение было напряженным, и я приказал моей роте ликвидировать женщин. Мои автоматчики не заставили себя долго просить, все было разрешено в три-четыре минуты». [742]
742
Эренбург И.Г. Война, 1941–1945. С. 548.