За что сражались советские люди
Шрифт:
В предчувствии поражения нацисты пытались скрыть следы своих преступлений. Костедробилка, в которой размалывались тела уничтоженных советских граждан
В тот день, среди копоти сжигаемых трупов, смерть прошла мимо Блобеля. Его в сорок восьмом году повесят американцы.
Смоленск, старинная крепость, защищавшая страну от нашествий с Запада, был освобожден 25 октября 1943 года. Это был лишь один из сотен городов, освобожденных в ходе летнего
Но и под Смоленском, и под другими освобожденными городами советские войска видели одну и ту же картину.
«Мы едем по изуродованному, взорванному и сожженному миру, по земле, изуродованной взрывами мин, по полям, словно оспой, обезображенным воронками, по дорогам, которые немцы, отступая, разрубили, как человеческое тело, на куски, взорвав все мосты.
Земли Смоленщины стали пустыней. Редко-редко на дороге попадется согнувшаяся старуха, везущая за собой санки, на которых сложены два узла и торчит крышка самовара.
Проезжаем одну деревню за другой, и те, кто остался жив, стоят посреди своих опустевших домов, над развалинами своих изб» 741 .
741
Симонов K. M. Разные дни войны. Кн. 2. С. 210.
Мотивы, по которым отступающие немецкие войска оставляли за собой выжженную и опустошенную землю, четче всего изложил безымянный унтер-офицер вермахта. «Если мы отойдем до границы, — записал он в дневнике, — то у русских от Волги до немецкой границы не останется ни одного города, ни одного села. А этого они, наверное, не выдержат. Да, здесь господствует «тотальная война» в высшем ее совершенстве. То, что здесь происходит, — это нечто невиданное в мировой истории. И, несомненно, это является решающим для исхода войны, а именно — в нашу пользу» 742 .
742
Преступные цели... С. 144.
«Позавчера мы оставили Новгород-Северский, — писал домой немецкий солдат. — Город сожгли. Сжигаем также все деревни, которые оставляем. Сегодня мы снова спалили большое село. Жители стоят рядом и должны смотреть, как горят их дома».
«Дорогая жена, — писал другой, — ночью, отступая, мы все сжигаем. Горят целые деревни. Весь урожай на полях также должен быть сожжен. Дома мы грабим, так как жители уходят из деревень. Как ты думаешь, что лучше — таскать добро с собой или отправлять тебе?» 743
743
Эренбург И. Г. Война, 1941–1945. С. 503.
Но главным в тактике «выжженной земли» было не уничтожение домов, не сожжение посевов. Главным было убийство мирных жителей. Конечно, нацисты предпочли бы угнать людей на принудительные работы, но Красная Армия наступала слишком быстро.
«Во время отхода у нас много хлопот, все время надо быть начеку, — писал брату фельдфебель 6-й пехотной дивизии Герман Штольц. — Возле Гомеля мы заметили в лесу кучку женщин. Они вздумали прятаться. При других обстоятельствах мы погнали бы их на сборный пункт, но здесь положение было напряженным, и я приказал моей роте ликвидировать женщин. Мои автоматчики не заставили себя долго просить, все было разрешено в три-четыре минуты» 744 .
744
Там же. С. 548.
Отступая из-под Ржева, немецкие солдаты загнали население одного из сел в церковь. Вокруг гремели взрывы, горели дома и люди, за два с лишним года четко понявшие, что такое оккупанты, точно знали: сейчас храм сожгут. Сейчас придет смерть. Кто-то кричал,
А потом вдруг стало тихо. Люди подумали, что это пришла смерть, и бросились к заколоченным окнам. Но огня не было; по снегу в белых маскировочных халатах к храму шли солдаты. Они шли беззвучно, словно ангелы, и на их шапках светились красные звезды.
«Это было воскресение, — вспоминала одна из женщин. — Обнимались, целовались. Слезы и плач. Очень торжественно. Воскресли из мертвых. Это — Воскресение» 745 .
Но так везло немногим.
В деревне под Вязьмой красноармейцы, сняв шапки, смотрели в овраг. В овраге лежали убитые немцами старики и женщины, незакопанные. Одна с ребенком.
— Робеночка не пожалели, — шептал немолодой сапер. — Робеночка не пожалели 746 .
При отступлении из деревни Драчево Гжатского района помощник начальника немецкой полевой жандармерии лейтенант Бос согнал в один из домов двести человек из окрестных сел, закрыл двери и поджег дом. Среди сгоревших было мало мужчин — все больше старики, женщины и дети 747 .
745
Ржевская Е. М. Ближние подступы. С. 178.
746
Симонов K. M. Разные дни войны. Кн. 2. С. 211.
747
Мельников Д. Е., Черная Л. Б. Конвейер смерти. С. 405.
Когда близ деревни появились немецкие факельщики, 95-летний старик Кирилл Матвеевич Кривенков отказался убегать. «Я ему говорю: «Пойдем со мной в лес, а то они тебе хату запалят». — «А я их вилами, коли придут! Потом нехай палят», — рассказывала потом соседка. — Когда немцы зажигали деревню, люди побежали в топь. Немцы подошли к его хате, а он вышел со двора с вилами. Навстречу ему немец с соломой — поджигать. Он ударил его в живот вилами. Другие немцы его схватили. Он минут пятнадцать кричал: «Ратуйте!» Они ломали ему руки и сломали в костях, а потом застрелили его из нагана в ухо. И дом спалили...» 748
748
Симонов K. M. Разные дни войны. Кн. 2. С. 275.
...Много лет спустя мальчишка, живший в одной из таких деревень, вспоминал, как с матерью и соседками сидел в овраге недалеко от деревни. «Из оврага была видна деревня, и было видно, как отступавшие немцы жгут хату за хатой. И женщины, глядя на это зрелище, молились богу и крестились. Это была благодарность за то, что они сами остались целы, что их миновала смерть, а о домах уже не думали» 749 .
Жители возвращаются в освобожденный Смоленск, сентябрь 1943 г.
749
Там же. С. 257.
Когда наконец приходили советские войска, их встречали люди, обитающие в развалинах собственных домов. «Деревушка на Брянщине, только-только освобожденная, — вспоминал один из красноармейцев. — Погреб, на нем крыша из кукурузных стеблей, и там, в земле, живут «сводные» семьи, то есть те, кто остался жив, — чей-то ребенок, чей-то старик. Женщина из погреба показала мне рукой на мужика — он был полицаем. На глазах селян вырезал на груди ее четырнадцатилетнего сына звезду, выколол глаза, а когда стал рубить по одному пальцу, мальчик умер. Женщина говорила и — не плакала» 750 .
750
Я это видел... С. 253.