За что тебя люблю
Шрифт:
Нахмурившись, Блейк посмотрел на маленькую зануду перед ним. Он не знал, при чем здесь пчелы, но после шестидесяти двух дней тошнота накатила так, как будто это первый. Блейк почувствовал, что его сейчас стошнит, и уперся дрожащими руками в бедра.
– Ты узасно-узасно большой.
В нем было чуть больше ста восьмидесяти трех сантиметров и около ста килограмм. За последние несколько месяцев он сбросил десять килограмм. В одну из последних встреч брат назвал его «толстым мудаком».
В тот раз они поссорились из-за этого. Спорили,
– Сколько тебе лет, ребенок?
– Пять. – Она опустила руки, мотая головой. – Я не ребенок.
Сзади Джонни прошептал: «Я все еще здесь. Жду».
Блейк шепот проигнорировал. Нужно пробежаться или поплавать. Нужно измотать себя, но это не значило, что он сдастся и позволит Джонни выиграть. Нет, воин знает, когда необходимо отступить, чтобы вернуться с новыми силами.
– Я лосадь.
Блейк повел головой из стороны в сторону, пока боль в черепе ударяла по мозгам.
– Что, к черту, за лосадь?
Девчушка снова закатила глаза, как будто Блейк был туповат.
– Ло-о-о-са-а-адь.
Блейк идеально говорил по-английски, на ломаном арабском и легко ориентировался в расщепленных чертовых инфинитивах. Он никогда не слышал слова «лосадь».
– Меня зовут Галстук-Бабочка.
– Галстук-Бабочка?
Что это, мать его, за имя?
– У меня желтые волосы с белыми прядками.
– Она снова помотала головой и топнула ножкой. – Белая грива и хвост. Я куколка.
– Ты хотела сказать «лошадь»?
– Боже правый. Она превратила легкое нытье в голове у Блейка в пульсирующую боль. – Ты лошадь?
– Да, и я осень быстрая. Хочешь увидеть, как я скачу?
Блейк никогда особо не общался с детьми. Даже не знал, нравятся ли они ему. Но был точно уверен, что ему не нравится этот конкретный ребенок. Который считал себя «лосадью», не выговаривал некоторые шипящие и смотрел на Блейка так, будто он тупой.
– Нет. Тебе нужно идти домой.
– Нет. Я могу остаться.
– Ты уже долго здесь. Твоя мать наверное удивляется, где ты?
– Моя мама не будет беспокоиться.
Девчушка топнула по земле обутой в сандалию ножкой и побежала. Она обежала Блейка по широкому кругу. Она буквально скакала галопом вокруг него. И помоги ему Господи, но ее подскакивающая макушка и «хвост», летящий позади, в некотором роде напоминали маленького пони.
Она бегала кругами, остановившись пару раз, чтобы изобразить, будто бьет копытом, и заржать.
– Эй, ребенок.
– Блейк позвал ее, но она только мотнула головой и продолжила бегать. Желание попробовать Джонни пронеслось по телу, раздражение обожгло кожу. У него имелись занятия и получше, чем стоять тут, пока странная маленькая девочка изображает лошадь. Занятия получше.
– Скажи: тпру, девочка, - умудрилась выдать она между частыми вздохами.
Блейк не принимал приказов от детей. Он же взрослый. Ему захотелось подергать себя за волосы. Боже всемогущий.
– Дерьмо.
Девчушка пробежала рядом, ее бледные щеки порозовели.
– Это плохое слово.
Блейк нахмурился.
– Тпру, девочка.
Она наконец остановилась прямо перед ним и выдохнула:
– Я скакала осень быстро.
– Тебе нужно скакать домой.
– Все нормально. Я могу играть...
– она помолчала и добавила: - есе несколько минут.
Блейк жил в грязных дырах и ползком пробирался по болотам. Он ел жуков и мочился в бутылки из-под энергетика. В течение двадцати лет его жизнь состояла из твердых, острых граней. Когда он ушел в отставку, ему пришлось прикладывать определенные усилия, чтобы удержаться от мата в каждом предложении и удержать руки подальше от своих яиц. Ему пришлось вспомнить, что в обычной жизни креативные ругательства – не спорт, а чесание яиц – не публичное мероприятие. Ему пришлось вспомнить правила поведения, которые мать вбивала в их с Бью головы. Милое, вежливое отношение ко всем: от маленьких детей до маленьких стареньких леди. Сегодня Блейку хотелось, чтобы эта девочка ушла, прежде чем он сдерет с себя кожу, так что он решил забыть о манерах. Потому намеренно сощурился и посмотрел на ребенка тяжелым стальным взглядом, который обычно заставлял террористов сжиматься от страха.
– Что у тебя с глазами?
Девчушка совсем не выглядела испуганной. Она совершенно точно была немного глупой. В другое время Блейк даже мог бы сделать на это скидку.
– Тащи свою задницу к себе во двор.
Она задохнулась.
– Ты сказал плохое слово.
– Иди домой, маленькая девочка.
Она ткнула пальчиком в свою футболку:
– Я большая девочка!
В другой день, в другое время Блейк бы восхитился смелостью этого ребенка. Сейчас же он наклонился и навис над ней, как это обычно делал их с Бью отец.
– Я чертовски больше, чем ты, - сказал он, прямо как его старик.
Девчушка снова задохнулась от возмущения, но совсем не испугалась. Она не задрожала. С этим ребенком что-то не так? Ну, кроме того, что она считает себя лошадью. Или Блейк теряет хватку?
– Шарлотта?
Блейк и девочка повернулись на звук женского голоса. Хозяйка соседнего дома стояла поодаль в нескольких метрах, одетая в короткую желтую футболку и те шорты, которые Блейку посчастливилось увидеть сзади. Тень от большой соломенной шляпы скрывала ее лицо и заканчивалась прямо над изгибом полных губ. Симпатичный рот, красивые ноги, отличная задница. Скорее всего, с глазами что-то не то.