За чужие грехи
Шрифт:
– Областная прокуратура. Быстро. Номер, в который прошла эта девушка.
– Двести двадцать пятый, – пролепетала администраторша, – второй этаж, налево. А что случилось?
– Вы что, хотите быть свидетелем или понятой? – поинтересовалась я, уже взбегая по лестнице.
Ответом мне, как я и предполагала, была полная тишина. Ну не любит наш народ участвовать в правоохранительных мероприятиях.
Так, первая вещь, которая должна была помочь мне в расследовании, сыграла свою роль... Можно убирать мое заслуженное потрепанное удостоверение обратно на его законное место в сумке. И параллельно нащупывать в моей необъятной, набитой всякого рода полезными вещами сумке другой
В коридоре, слава богу, никого нет, достаем нужный мне инструмент (между прочим, обыкновенный фонендоскоп) и прислоняем к стене номера. Лучшее подслушивающее устройство в данной ситуации. Все очень хорошо слышно – такое чувство, что я внутри, а не снаружи:
– ...Вот дискета, на ней все. – Аленин голос слегка дрожит.
– Точно все? Неужели на одну дискету уместилась вся черная бухгалтерия? Ты все хорошо проверила? – Голос незнакомый. Кажется.
– Конечно. Я скачала все, что было под паролем. И ничего странного, что все уместилось: ты же знаешь, у нее патологическая любовь к порядку, она регулярно очищает данные от всего лишнего.
– А ты проверила? – продолжал допытываться тот же голос. Нет, это точно не Никита. И не Петрович.
– Да проверила, проверила. Времени было мало, все я, конечно, смотреть не стала, но то, в чем была уверена, посмотрела. Я же вводила туда данные – ну, я тебе говорила, помнишь? Так вот, их я и проверила.
– Ладно, молодец. Хорошо сработала, – успокоился наконец незнакомый голос.
Хотя стоп. Не такой уж незнакомый... Ну конечно! Дура ты, Татьяна, а не частный детектив. Это же тот замечательный дядечка в очочках, которому в Осокине докладывали о проделанной работе Никита и Петрович. Начальство, стало быть, собственной персоной.
– А с сообщениями как? – продолжало между тем начальство.
– Все отправила. Уже должны быть результаты.
Ха! Как же! Отправить-то, конечно, ты, душенька, отправила. А вот результатов, к вашему сожалению, не будет. Помехи-с на линии.
– Отлично. Можешь отдыхать.
– Что значит – отдыхать? Я тебе не Никита и не Петрович, которые работают за твои подачки, мне надо знать результат.
А-а, значит, Алена у нас девушка с принципами, ей пошлых материальных благ не требуется, она страдает за идею. Очень интересно! Но это мне было интересно, босса Аленины высокие материи мало интересовали, у него были свои заботы:
– Кстати, о Никите и Петровиче – чего это они никак не отзвонятся? По-хорошему, операцию уже должны были закончить. Или опять в сроки не уложились?
– Или снова забыли воспользоваться телефоном, – ехидно заметила Алена.
– Ага, с них станется, – миролюбиво отозвался ее собеседник. Ему явно не хотелось портить с ней отношения. – Анечка, ну ты иди, чего тебе здесь торчать. Тебе отдохнуть надо, ты же такую уйму работы выполнила. – Ага, вот как на самом деле зовут нашу барышню.
– Я не уйду, пока ты мне не ответишь. Какой результат мы имеем на сегодняшний день? – Голос Анечки уже звучал с ноткой истерики. – Мне надо знать, получилось у нас то, что мы планировали? Причинили мы ей такое количество неприятностей, что она не сможет оправиться от этого? В конце концов, потеряла она свои паршивые миллионы или нет?
Последние слова девица выкрикнула уже со слезами и, судя по звукам, которые до меня доносились, забилась в классической истерике.
Шеф, кажется, попытался сделать все, что полагается делать в таких случаях: и покричал «Аня, успокойся, возьми себя в руки!», и побил по щекам (звук был очень характерным),
Кажется, на шефа это неожиданное сольное выступление произвело такое же потрясающее впечатление, как на меня. Он растерялся, а я безмерно удивилась. Наверное, до этого момента она была чем-то вроде железной леди, которая никогда не плачет и вообще не показывает своих чувств. А тут вдруг сломалась, расклеилась. Я же думала, что Алена действует из чисто корыстных интересов, что она является членом преступной группировки и ей нужен лишь приличный гонорар. Но подслушанный разговор позволяет сделать предположение, что Алене (пардон, Анечке) важнее не получить деньги, а знать, что этих денег лишилась Людмила, и, стало быть, мотивом Алениных поступков была месть. Вендетта, так сказать.
Интересно, чем же Людмила умудрилась так насолить Алене? Или не Людмила, а ее ненаглядный сын? Ну не давала мне покоя эта фотография в наволочке.
Пока я все это обдумывала, Аня наконец-то взяла себя в руки и успокоилась.
Я оторвалась от своих мыслей и вернулась к благородному занятию – продолжала подслушивать:
– Так ты можешь дать внятный ответ на мой простой вопрос? Она разорена?
– Аннушка, не так быстро, сбавь темп. При условии, что операция на складе прошла благополучно, а все твои сообщения дошли по адресам и ты ничего не перепутала... – Очевидно, Аня как-то отреагировала на эти слова, поскольку он воскликнул: – Ну-ну, я же пошутил! Конечно, ты все сделала в лучшем виде, я не сомневаюсь. Так вот, при соблюдении этих двух условий она почти готова. А эта дискета ее добьет. Не переживай, все будет хорошо.
– Я хочу знать, когда она ее добьет, – упрямо заявила Аня-Алена. Господи, это не девушка, это член исполнительного комитета «Народной воли».
– Сегодня, – судя по голосу, ее собеседник начал терять терпение, но еще держался, – как только отзвонятся эти олухи, так я сразу к ней и поеду. Надеюсь, вытащу ее из постели. Тепленькую.
Последнее слово он прямо-таки просмаковал. Но Анну, видимо, не заботили нюансы его отношений с Людмилой.
– Хорошо, – твердо сказала она, вновь превращаясь в железную леди, – я сейчас поеду домой, а часа через три позвоню тебе на сотовый. Я надеюсь, к этому времени ты уже будешь абсолютно во всем уверен и сможешь сообщить мне окончательный результат. Идет?
– Идет, – повеселевшим голосом ответил босс. Видно, ему очень хотелось выставить Анну из своего номера.
Услышав это, я приняла решение немедленно эвакуироваться, поскольку все интересное я уже услышала, а столкнуться лицом к лицу с «Аленой» мне сейчас не улыбалось. Поэтому я резко развернулась и помчалась к выходу быстрее лани и бесшумнее индейца на тропе войны.
Не сбавляя темпа, я влетела в машину, за рулем которой терпеливо ждала меня Людмила. Хотя «терпеливо» – это я зря. Точнее можно сказать, что сидела она как на иголках. Увидев меня, она еще издали начала шипеть:
– Ну что? Что там? Узнали что-нибудь?
Не тратя времени на объяснения, я жестом приказала ей пересесть на пассажирское место, сама села за руль и нажала на газ. Машина наша жалобно застонала от такого невежливого обращения, но послушно помчалась к Людмилиному дому.
Людмила не переставая требовала от меня объяснений и подробностей, но мне сейчас было не до этого. Не терпящим возражения тоном я заявила:
– Срочно. Звоните по следующему номеру, – я продиктовала телефон Мельникова. – Скажите, что с ним хочет поговорить Татьяна Иванова. И как можно скорее, это очень важно.