За давностью лет
Шрифт:
Около машины стояли Максим Иванович, Лариса и Борис.
— Как вы тут без нас, не скучали? — шутливо спросил Андрей.
— Что же вы нас не подождали? — обиженно сказал Борис.
— Когда было! Разве в такой ситуации можно медлить? — ответил Андрей. Из отделения милиции выскочил молодой милиционер.
— Сержант Свитко! — отрапортовал он. — Вы будете ночевать в Угличе?
— Конечно! — ответил Максим Иванович за старшего. — Куда же ехать на ночь глядя?
— Тогда есть предложение — препроводить вас в гостиницу.
— Спасибо, обойдемся! —
Усевшись в свою родную «ласточку», они выехали за город и остановились на высоком берегу Волги. Ребята быстро взялись за дело: Андрей с Борисом ставили палатку, Игорь пытался разжечь костер. Ветки, однако, были сырыми, и вместо пламени стелился белый едкий дым. Лариса и Максим Иванович резали бутерброды.
— Плесни бензинчику, сразу разгорится! — посоветовал Андрей, видя, как Игорь никак не может разжечь сырые ветки.
Игорь взял стеклянную банку из-под рисовой каши с маслом, которую уже переложили в котелок, и с помощью резинового шланга нацедил бензин из бака. Потом присел за бугорок и оттуда выплеснул целиком всю банку на костер. Эффект превзошел все ожидания: последовал взрыв, и пламя выплеснулось на полнеба!
Борис с Андреем от неожиданности шлепнулись на землю вместе с палаткой.
— Сдурел? — заорал Андрей, тут же вскакивая.
— Так ты же сам посоветовал!
— Осторожненько надо было и чуть-чуть. Так недолго и машину сжечь!
Это что за фейерверк? — спросил Максим Иванович, поднявшийся от реки с ведром воды.
— Инициатива Андрея, помноженная на смекалку Игоря. — насмешливо прокомментировала Лариса.
— Шутки шутками, а костер-то горит, — радостно удивился Игорь.
— С вашими фокусами мы до утра палатку не поставим, — проворчал Борис.
Ужин у костра под светлым даже ночью небом проходил весело, с шутками, обсуждением происшедшего.
Лариса смотрела на Андрея и думала: «Вот так, наверное, когда-то сидел перед костром юный славянский витязь, готовящийся к своей первой битве». За два прошедших месяца они почти не виделись, зато каждый вечер к ней приходил Игорь. Ей приятна была его влюбленность. Вот и сейчас он сел так, чтобы наблюдать за Ларисой. Краем глаза она видела, что он хмурится, ловя ее пристальный взгляд в сторону Андрея.
Она продолжала смотреть на Андрея, называя про себя «чурбан бесчувственный!». «Чурбан» неожиданно почувствовал ее взгляд и беспокойно обернулся.
— Что смотришь, испачкался? Где?
Он провел перемазанной в саже рукой по лицу и действительно оставил черные полосы. Лариса рассмеялась.
— Где? Тут?
Он еще раз провел по лицу и испачкался еще больше. Лариса достала из брюк платок:
— Давай вытру. Повернись к огню, а то плохо видно.
Игорь тем временем перевел разговор на другое:
— Максим Иванович! А почему вы говорили в храме, что загадка таится именно в колоколе?
Максим Иванович сидел несколько поодаль, на бревнышке, задумчиво опершись подбородком на руку. Отблески пламени делали его лицо старым-старым.
— Не кажется ли вам, что то, что произошло па заднем дворе Угличского кремля пятнадцатого мая тысяча пятьсот девяносто первого года, крутится именно вокруг колокола и колокольни? Кто ударил в колокол? По чьему приказу? Что он видел или не видел?
— Так в легенде сказано, что пономарь...
— В том-то и дело, что нет! На допросе он показал, что сам прибежал на звон колокола.
— Кто же звонил?
— Якобы сторож. Но сторожа никто не допрашивал. Видимо, Шуйский сознательно не стал его допрашивать...
— Максим Иванович! — взмолился Борис, казалось до этого дремавший. — Давайте расскажите по порядку. Я же почти ничего про это не знаю. Историки уж сколько лет ищут истину...
ШУЙСКИЙ ПРОТИВ ШУЙСКОГО
— Существуют три версии того, что произошло в Угличе в тот день около четырехсот лет назад, — начал Максим Иванович, оглядев свою немногочисленную аудиторию и убедившись, что все внимательно слушают. — И все три версии связаны с именем Шуйского, «лукавого царедворца», как назвал его Пушкин. Помните его разговор с Воротынским в трагедии «Борис Годунов»? Получается очень любопытный психологический портрет этого князя, состоявшего в прямом родстве с правящей династией — «Рюриковым домом», в связи с чем иностранные свидетели называли его «принцем крови». Вспомните, Воротынский спрашивает у Шуйского: «Ужасное злодейство! Полно, точно ль царевича сгубил Борис?» На что «лукавый царедворец» отвечает, — Максим Иванович привстал, поднял воротник плащ-палатки, как высокий воротник боярской шубы, и продекламировал голосом трагика из дореволюционного театра:
…А кто же?
Кто подкупал напрасно Чепчугова?
Кто подослал обоих Битяговских
С Качаловым? Я в Углич послан был
Исследовать на месте это дело:
Наехал я на свежие следы;
Весь город был свидетель злодеянья;
Все граждане согласно показали;
И, возвратись, я мог единым слоном
Изобличить сокрытого злодея.
И дальше Пушкин великолепно рисует его характер, — продолжил Максим Иванович. — На вопрос Воротынского: «Зачем же ты его не уничтожил?» — Шуйский отвечает:
…А что мне было делать?
Все объявить Феодору?
Но царь на все глядел очами Годунова.
Всему внимал ушами Годунова;
Пускай его б уверил я во всем;
Борис тотчас его бы разуверил,
А там меня ж сослали б в заточенье,
Да в добрый час, как дядю моего,
В глухой тюрьме тихонько б задавили.
Не хвастаюсь, а в случае, конечно,
Никая казнь меня не устрашит.
Я сам не трус, но также не глупец
И в петлю лезть не соглашуся даром.