За давностью лет
Шрифт:
— Кончай смеяться! — отмахнулся подросток. — При чем тут Ломоносов и рубль?
— А то, Васенька, — назидательным тоном продолжал Андрей, — что за эту оду, посвященную Елизавете, императрица отвалила великому поэту две тысячи рублей, а в шутку ему выплатили их медными монетами. Это составило ни много ни мало три тысячи двести килограммов.
— Ого, — воскликнул Василий, — три тонны! Это же только на самосвале увезешь!
— Вот-вот, Михайло Васильевич и вез гонорар на нескольких подводах. А раз ты силен в арифметике,
Василий быстро прикинул в уме и ахнул:
— Килограмм шестьсот граммов! Не может быть!
— Вот так-то, Базилевс! — хмыкнул Андрей. — Тоже мне финансовый гений — хотел на полтинник сменять рубль из чистого серебра, да еще такой редкий. Ты мне лучше вот что скажи: тебе его действительно браг принес? Говори правду, и только правду!
Василий вдруг взглянул на Андрея со страхом, до него наконец дошло, зачем с ним беседует инспектор уголовного розыска. Неожиданно он всхлипнул:
— Значит, надо было сдать государству?
— Конечно! Это же не твой рубль?
Обильные слезы потекли из-под очков Василия
— Значит, вы меня арестуете?
— Чудак! — усмехнулся Андрей. — Как же я тебя могу арестовать, когда тебя друг ждет для совместного проведения опытов!
— Шутишь? — еще раз шмыгнув носом, спросил Василий.
— Конечно! — согласился Андрей. — Ты лучше вспомни, при каких обстоятельствах этот злосчастный рубль появился в вашей семье. Брат его не мог — того... Скажем, у соседа позаимствовать? Кстати, сколько ему лет?
— Витальке? Шесть.
— Да, значит, насчет соседа вопрос отпадает. Откуда он этот рубль взял?
— Нашел.
— Где?
— Да рядом с домом. Там какую-то траншею копают. Вот он на куче вырытой земли и увидел, как он сказал, кругляшок. Принес домой, мне показал. Я протер, смотрю — рубль петровский. Дай, думаю...
— Погоди, погоди, не тараторь, — наморщил лоб в напряжении Андрей. — Значит, говоришь, в куче земли... Из траншеи... — Он неожиданно вскочил и дернул Василия за руку.
— Что же мы сидим! Бежать надо! Ведь там наверняка еще находки могут быть. Где ты живешь?
— В Большом Черкасском.
— Там же вроде одни учреждения?
— Нет, во дворе четыре жилых дома. Знаете, такой коммунальной постройки. В одной квартире двадцать семей.
— Бежим! Как быстрее добраться?
— Тут пешком всего двадцать минут.
— Ни минуты терять нельзя. Будем ловить такси.
— А что случилось? Виталька мой не убежит.
— При чем тут Виталька? — досадливо бросил Андрей и замахал рукой: — Эй, такси!
...У траншеи возились двое мужчин неопределенного возраста в оранжевых безрукавках. Андрей оглядел кучу выкинутой земли, подумал, что просеять ее можно часа за два, потом заглянул в траншею, где по дну проходила труба, завернутая в цементную шубу.
Рабочие, видно, привыкли к зевакам, поэтому не обратили никакого внимания
— Она сверху лежала? — тихонько спросил Андрей у Витальки.
— He-а, вот здесь сбоку.
— Ясно.
Один мужчина крикнул второму, отбрасывая совковую лопату:
— Подай мне лом! Тут в стенке какие-то камни. Лопата не идет.
Андрей, вспомнив свои археологические навыки, вступил в разговор:
— Можно, я попробую?
Второй мужчина, докуривавший сигарету, сидя на краю траншеи, улыбнулся, показывая желтые зубы:
— По делу соскучился? Давай пробуй. Федюня, вылезай, не мешай человеку развернуться на трудовом фронте.
Федюня, как будто этого и ждал, легко подтянулся на руках и уселся рядом с напарником, а Андрей, подобрав рядом лежавшую штыковую лопату, проверил пальцем, достаточно ли она заточена, и спрыгнул вниз Легкими движениями он зачистил боковые стенки траншеи так, что они стали будто полированными.
— Ловко! — восхитился Федюня, затянувшись сигаретой и расположившись на краю в позе пирующего римлянина. — Наверное, стройотрядовец? Студент?
— Скорее — археолог, — ответил Андрей и, присев на корточки, стал внимательно рассматривать срез.
Правая сторона для историка была неинтересна, поскольку представляла собой однородную бурую массу, получившуюся из-за многократных перекопок в течение, по крайней мере, столетия. Внизу уже шел пласт чистой глины — так называемый материковый слой, когда в этом месте еще не было культурных поселений.
Затем также тщательно Андрей осмотрел левую сторону траншеи. Здесь неожиданно его ожидала находка — в конце раскопа приблизительно метровый кусок траншеи шел слоями. Каким-то чудом при многочисленных перекопках для закладывания коммуникаций его обошли стороной. Андрей еще раз, уже как можно тщательнее, зачистил это место.
— Как пирог «наполеон», — сказал сверху Василий, внимательно наблюдавший за действиями инспектора.
— По этому «пирогу» историк может очень многое узнать, — наставительно сказал Андрей, снова усаживаясь на корточки. — Если интересно, прыгай сюда.
Василий не стал ждать вторичного приглашения и в ту же секунду очутился рядом с Андреем, тоже присев на корточки.
— Вот этот верхний слой, видишь, он самый большой, сантиметров семьдесят, — это культурный слой двадцатого столетия. Чего тут только нет. — Он легонько ковырнул пальцем: — Видишь? И куски асфальта, и битое стекло, ржавые гвозди. А глубже, смотри, идет сплошная желтая полоса, песок. Видимо, в девятнадцатом веке тут пустырь какой-то был: остатков пребывания человека нет. А за этим слоем — новый, тоже культурный. Правда, он какого-то пепельного цвета. Наверное, золы много. Видимо, след пожарища. Не исключено, что это следы знаменитого пожара в Москве в тысяча восемьсот двенадцатом году.