За день до полуночи
Шрифт:
Молли встала.
– Отлично, Ник, – бросила она, – он полностью в твоем распоряжении. – Молли повернулась к Григорию. – Извини, дорогой, жизнь иногда бывает очень суровой. Ты очень хороший парень, но, Боже мой, ты же грязный шпион.
Молли скрылась в спальне, а перед Григорием уселся мужчина средних лет.
– Итак, – начал незнакомец, – вот мы наконец и встретились, Григорий Иванович Арбатов. Меня зовут Махони. Ник Махони. Я уже два года не спускаю с тебя глаз. Согласись, разве Молли не прелесть? Она одна из лучших. На самом деле хороша,
– Я… я…
– Послушай, старина Грег. У нас возникла проблема.
Ошеломленный Григорий тупо глядел на Махони.
– Могу я выпить?
– Извини, Грег, но ты нужен нам трезвым. Ох, Господи, ты действительно нужен нам трезвым.
Григорий продолжал молча смотреть на собеседника.
– Грег, у нас серьезные неприятности, очень серьезные.
Махони посмотрел на часы.
– Ты когда-нибудь слышал о человеке по имени Аркадий Пашин?
– Я…
– Конечно, слышал. В данный момент Аркадий Пашин является самым могущественным человеком в мире. Он сидит в американской ракетной шахте в пятидесяти милях от Вашингтона и собирается начать третью мировую войну. Он хочет запустить птичку, что будет началом последнего танца. Вместе с ним находятся спецназовцы, ты слышал о спецназе?
Григорий сглотнул слюну.
– Штурмовики. Головорезы. Герои. Говорят, они самые лучшие убийцы. Но почему?
– Совершенно очевидно, – дальше развивал свою мысль Ник, – что он пытается вынудить твою страну нанести первый ядерный удар, пока еще между нашими странами сохраняется ядерный паритет. Он собирается запустить нашу ракету с десятью ядерными боеголовками, нацеленными на ваши командные пункты и сеть управления, и он прекрасно понимает, что в ответ Советы тут же ударят по Америке. Вот тебе и третья мировая война. Пашин осознает, что никогда не смог бы добиться этого от Политбюро, поэтому делает все сам, понимаешь? Представляешь себе? Я имею в виду смекалку этого парня.
Григорий молчал. Да, это было похоже на Пашина.
– А ты слышал об обществе под названием «Память»?
– «Память» – повторил Григорий. – Фанатики. Они ненавидят Горбачева, гласность и вообще все новое, мечтают вернуть сталинские времена. Да, они всех нас держат в страхе.
– Да, так вот, похоже, этот Пашин один из его ведущих членов. Сейчас там, в Саут Маунтин, примерно восемьсот наших самых лучших парней, они пытаются помешать Пашину, но времени очень мало…
– Но если вы нанесете ответный удар, то это будет конец света, – ужаснулся Григорий.
– Вот именно, – натужно усмехнулся Ник Махони. – Однако наши стратеги считают, что здесь кроется что-то еще. Для товарища Пашина недостаточно вынудить твою страну к ядерному удару по Америке, он должен сделать что-то еще, чтобы обеспечить преимущество на семь-девять минут – с момента пуска ваших ракет и до взрыва. Так что, когда вылетят наши ракеты, их полет не будет скоординированным, будет потеряно всякое управление. Черт побери, приятель, наши ракеты могут вообще не взлететь. Ты когда-нибудь слышал о доктрине, называемой
Григорий молчал, глядя на Махони.
– Это означает отсечение головы. А голова нашей страны находится как раз в том городе, в котором мы и сидим сейчас с тобой. – Ник улыбнулся.
– Да, Грег. Мы предполагаем, что Пашин намерен вечером взорвать ядерную бомбу. Может быть, уже через час. Прямо здесь, в Вашингтоне. Прощай, Белый дом, Объединенный комитет начальников штабов, командный пункт Пентагона, ЦРУ, Агентство национальной безопасности и даже Бюро государственных стандартов. Прощай, вся система управления. Прощайте, несколько миллионов граждан, спокойно спящих и видящих сны.
Махони улыбнулся Григорию.
– Послушай, а где он мог взять бомбу? Я имею в виду, если в его распоряжении не имеется русской ракетной шахты или ракетной подводной лодки, то где же он все-таки взял бомбу? Не купил же он ее в магазине?
У Григория совсем пересохло в горле. Если тут скоро произойдет ядерный взрыв, то не разумнее ли смыться отсюда, пока еще есть время? Неужели они не начнут эвакуацию?
– Грег, ты что-нибудь знаешь об этой бомбе?
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – ответил Григорий.
– А я слышал совсем другое. Сказать честно, мы плотно следили за тобой и твоей квартирой, и все слухи нам известны так же хорошо, как и тебе. Мы считаем, что в советском посольстве находится ядерный заряд мощностью одна килотонна. Он под строгим контролем ГРУ, там только ждут приказа, чтобы взорвать его, следовательно, время от нажатия кнопки до взрыва будет урезано до секунд, так что для выполнения этого задания потребуется очень храбрый парень.
У Григория перехватило дыхание. Да, об этом всегда ходили темные слухи, что-то вроде этакой мрачной шутки. Ужасные, невероятные слухи. И они не уходили с течением лет.
– Понимаешь, в старые времена бомба весила пару тонн, – пояснил Махони, – и никто бы не рискнул тайком протащить ее в посольство. Но сейчас в так называемых специальных ядерных фугасах всего сто шестьдесят фунтов, его может перенести в рюкзаке здоровый солдат, даже в наставлении об этом сказано. Вот мы и считаем, что подобная штучка запрятана где-то на Шестнадцатой улице, в четырех кварталах от Белого дома. Что ты думаешь об этом, старина Грег? Есть в посольстве такой идиот, который смог бы взорвать фугас?
Внезапно до Григория дошло. Все стало на свои места, многое приобрело смысл.
– Да, я знаю такого человека. Его фамилия Климов. Он заместитель резидента ГРУ, протеже и племянник Пашина.
Махони кивнул.
– Возможно, тоже член «Памяти».
– Плохо дело, – продолжил Григорий. – Бомба должна находиться внизу, в шифровальной комнате, которую мы называем «Винный погреб». Это самое секретное место в посольстве. Прошлой ночью там в качестве шифровальщика дежурила мой друг Магда Гошгарьян. Если Климов захотел бы взорвать бомбу, то одна бедная Магда не смогла бы остановить его.