За день до полуночи
Шрифт:
Он вытащил свисток и подал сигнал: два коротких свистка, пауза и снова два коротких.
Майор увидел, что его люди стали поспешно оставлять позиции, прикрывая друг друга огнем, – сначала Красный взвод, потом Синий. Десантники из группы Дельта подошли совсем близко справа, пехота с фронта ворвалась уже в главную траншею. Ясотый увидел, как приземлились вертолеты, оттуда высыпались десантники и стали пробиваться в его направлении. Пора было и самому сматываться.
Повернувшись, он быстро пополз под огнем к разрушенному зданию, где находилась дверь, ведущая
Все, он добрался.
– Группа обороны шахты, ко мне! – крикнул Ясотый.
Он мог взять с собой только пятнадцать человек, больше не выдержал бы лифт. Вместе с пятнадцатью спецназовцами, которые уже находились внизу, в его распоряжении будет тридцать человек.
– А пулемет? – крикнул старший сержант.
Пулемет? Ах, да, Ясотому предстояло принять сложное решение, ведь у него остался всего один пулемет. Он вспомнил того сумасшедшего американца, который стоял в полный рост на снегу поляны под пулями и поливал их огнем из пулемета М-60, держа его в руках.
Но перед тем, как его убили, черт бы его подрал, он своей стрельбой вывел из строя их второй пулемет «хеклер энд кох-21». И теперь у него остался всего один пулемет М-60. Если взять его с собой, то люди наверху не смогут сдержать американцев. Ну а если американцы все-таки попадут в шахту, то ему не обойтись без этого чертова пулемета.
– Майор Ясотый! – снова крикнул старший сержант. – Как быть с пулеметом?
Майор просто ненавидел себя в этот момент.
– В шахту, – приказал он, – заберем с собой.
– Пулемет сюда! – скомандовал сержант, и оружие передали через толпу к дверям лифта.
– Благослови вас Господь, ребята! – крикнул Ясотый. – Задержите их, пока они не провалятся в преисподнюю. Вы сделаете это ради вашей Родины, и дети ваши будут любить вас за это.
– Мы будем держать этих ублюдков, пока они не запросят пощады у Горбачева, – раздался бодрый голос из темноты.
Но Ясотому было уже не до речей, он торопился. Майор быстро нагнулся к терминалу компьютера, расположенному сбоку от двери лифта. И набрал на клавиатуре «вход».
На экране высветилась команда: «Введите код».
Ясотый набрал двенадцать цифр, которые его заставил запомнить генерал, нажал кнопку ввода, и дверь лифта открылась.
Порядок.
Он вошел в лифт. А потом пневматическая дверь с шипением закрылась, и лифт повез его вниз, подальше от ночного боя.
23.00
– И где же ты был, дорогой товарищ Арбатов? – поинтересовался комитетчик Горшенин. – Сигнал о твоем возможном бегстве поступил в семь вечера, когда ты не явился на дежурство.
– Я задержался, товарищ Горшенин, – ответил Григорий, моргая и удивляясь в душе, почему Магда никого не предупредила.
Обстановка была, как в какой-нибудь идиотской шпионской мелодраме. Лампа в комнате охраны КГБ на втором этаже была развернута
– Я выполнял задание и сообщил об этом Магде Гошгарьян, которая согласилась подежурить за меня.
– Предупреждение о твоем возможном бегстве поступило от твоего непосредственного начальника, товарища Климова.
– Товарищ Климов ошибся.
– Гм, товарищ Климов не из тех, кто ошибается.
– Да, конечно, но на этот раз он ошибся. Послушай, неужели бы я вернулся закончить ночное дежурство, если бы собирался улизнуть? Разве я не сидел бы уже на какой-нибудь конспиративной квартире ФБР, лакомясь бифштексом и развлекаясь с девками?
Горшенин, молодой человек тридцати двух лет, без чувства юмора, со сверкающей лысиной и маленькими близорукими глазками «технаря», спрятанными за очками, посмотрел на Григория без всякого выражения. Теперешние молодые никогда не проявляли чувств, они были просто машинами.
– Так объясни, пожалуйста, где ты был сегодня.
– Ох, товарищ, ты же знаешь, что операции ГРУ закрыты для КГБ, так ведь? Я ничего не могу сообщить тебе, таковы инструкции. Обе наши организации действуют по строго установленным, жестким правилам. Или ты предпочитаешь, чтобы вся вашингтонская резидентура была укомплектована сотрудниками ГРУ, а вы, ребята из КГБ, отправились бы в более интересные города, вроде Джакарты или Кабула?
– Шутки тут неуместны, товарищ. Дело серьезное.
– Но в данном-то случае, товарищ, нет ничего серьезного. – Григорий пытался пустить в ход все свое обаяние, озорно стрелял глазами в Горшенина, задумчиво улыбался. – Честно говоря, мы не очень ладим с молодым Климовым. Я представитель старой школы, ортодокс, трудяга, веду игру исключительно по правилам. А Климов молодой, хочет действовать современными методами, поэтому мы и цапаемся с ним, понимаешь? Так что он просто в очередной раз придирается ко мне.
Горшенин холодно посмотрел на него и провел пальцами по губам.
– Гм, да, конечно, я знаю, как это бывает.
– Так что это вопрос личных отношений. А не профессиональных. Вот и все. Отсутствие взаимопонимания между разными поколениями.
Горшенин лизнул приманку, отошел, вернулся, лизнул еще раз. И заглотнул.
– Похоже, в ГРУ возникли некоторые моральные проблемы? – поинтересовался он.
– Ох, ничего страшного. Мы это уладим между собой. Большинство наших хорошие парни, но иногда бывает, что одна паршивая овца… ну, ты знаешь эту поговорку. Только вчера Магда говорила мне…
Но Горшенин уже больше не слушал его. Глаза его закрылись, казалось, он производит в уме какие-то подсчеты. Потом сказал:
– Послушай, старая лиса, а ты знаешь, как чудесным образом можно решить все твои проблемы?
– Да как их решишь, единственное, что мне остается, так это просто ждать.
– А ты не торопись, Григорий Иванович. Ты же знаешь, какой Климов вспыльчивый. А если он действительно захочет подставить тебя? Ты же знаешь, чем это кончится, не так ли?
Арбатов вздрогнул.