За дурною головой

Иванова Виктория

Глядя на это издевательство над самим словом «хвост», создавалось впечатление, что к гному сзади разлохмаченный клубок тонкой медной проволоки привязали… Глаза у него маленькие, глубоко посаженные, и поэтому их цвет не разобрать. Нос большой, кавказский! Эдакий кацо! А если он еще и с характэрным акцэнтом разговарываэт… Я буду долго смеяться! А больше на лице ничего и не было видно….

Одет он в кольчугу, перетянутую широченным кожаным поясом с огромной медной пряжкой. Еще были заметны руки, с кирпично–красно кожей,

и черные сапоги до колена, выглядывающие из–под этого произведения стального плетения. Всё остальное скрывала упомянутая выше кольчуга.

У самой кромки сапог, войдя до середины в землю, торчала двулезвийная секира пугающей наружности. Она, видимо, и шмякнулась…

Пятый, из представленных на поляне персонажей воскового музея, был невысокий и щупловатый паренек, не запоминающейся наружности. Светлые, вернее, блеклые, волосы, светлые глаза. Одет он во что–то серо–зелено–синее. Точнее, в рубаху и штаны, а вот коричневато–желтая куртка валялась на земле, рядом с ним. Поясом у него работал широкий и длинный кусок материи, несколько раз обхватывающий талию и доходящий почти до середины груди. Из–за отворота мягкого и невысокого сапога торчал кинжал. Вторым он пытался, вероятно, почистить ногти, но с большим успехом сейчас остался бы совсем без руки.

Ножики детям не игрушка! Покупайте пистолеты…

Эрланиона на полянке не наблюдалось, видно, мыться–стираться пошел… Весь, хи–хи–хи!

Тем временем, Викор, похоже, слегка оклемался, осторожно встал, медленно и с опаской подошел ко мне, и нерешительно, словно проверяя, а не кажется ли ему, пальцем потыкал в носок сапога.

– Ммые оеыы? – вопросительно вздернув брови, промычала я сквозь ленточку.

– Угу, – игнорируя меня, кивнул своим мыслям Викор. Потом повернулся к остальным и трагично, с надрывом, простонал – настоящая!..

– Мммы? – потребовала уточнения я.

– Ты – настоящая! – уточнил Викор.

– Мыму… тьфу! А вы думали что, глюк? Хе! Такое счастье вам не светит! Объясни, где именно и каким боком я «настоящая»? – сплюнув ленточку на ногу, уточнила я.

– Просто мы никогда еще не видели живой представительница клана л'Аллариэнай… – задумчиво протянула, тоже слегка пришедшая в себя, Рони.

– Ллаллани… ри… тьфу! Еще бы Тра–ля–ля назвались! Какого–какого клана? Извиняюсь, но ни к каким ай и вай я отношения не имею! – решительно открестилась от всего я.

Вот еще, не успела проснуться, а уже запрягли!

– Покажи свое левое запястье! – потребовал у меня Викор.

– Да на, смотри! – я протянула ему левую руку, ладонью вверх.

Викор, недоверчиво но осторожно взял меня за запястье и придирчиво, сантиметр за сантиметром его изучил со всех сторон. Задумчиво покосился на вторую руку, кою я тут же сунула ему под нос, не выпуская гребешка.

Освидетельствовав и вторую конечность он мечтательно уставился куда–то в небо.

–

Ну? – не выдержала я, возвращая его с небес на землю.

Викор недоуменно уставился на меня, моргнул пару раз. Потом вспомнил, а с чего все, собственно начиналось, и озвучил результат своих изысканий.

– И вправду, ничего…

– А чего там должно было быть – поинтересовалась я, в свою очередь, изучая вышеупомянутые конечности.

– Татуировка. Родовая татуировка л'Аллариэнай. – ответила мне слегка оклемавшаяся от удивления Рони.

– Роооони, – издевательски протянула я. – я же сразу сказала – ни к каким ай и вай я никакого касательства не имею! А глухим ушки чистить надо. Говорят, помогает…

– А тебя и вправду зовут Эйлан? – наклонив голову к плечу, ехидно поинтересовался уже окончательно пришедший в себя Викор, – или всё же как–то иначе?

– Эйлана. – нахально парировала я. Хе, на кого баклажку катить вздумали! – Можно просто – Лана, я возражать не буду. – а что, чем не имечко?

– Это что ж это значит, она нас вчера дурила?! – нервно воскликнул Монк.

Мне стало смешно. Кто кого дурил! Я развернулась в его сторону и пропела–проговорила невинно хлопая ресницами.

– Кого это я дурила, солнышко ты моё? Тыкните, пожалуйста, вашим зелененьким пальчиком. Я разве говорила, что мужчина? Или намекала? А ваши догадки, любезный, это только ваши догадки! – закончила я тоном училки–стервы, уверенной, что ученик не знает ответа на поставленный вопрос.

Наблюдавший за нашей перепалкой парень вдруг хрюкнул и сложился пополам, отчаянно зажимая рот двумя руками.

– Ламар, что–то не так? – встревожено воскликнула Рони и направилась к вздрагивающему парню.

– Ага! – усиленно давясь смехом, ответил тот, кого она назвала Ламаром. А! Это тот, что спорил с Монком, когда я луны увидала! – Эрланион же еще ничего не знает!!

Оставшиеся на полянке дружно переглянулись, улыбнулись и… зашлись в приступе громкого гомерического хохота. Не… я так не играю! Я тоже посмеяться хочу!

– Об чем смех? – вежливо, но настойчиво поинтересовалась я.

– Извини, Эйлана, – отозвалась жадно хватающая ртом воздух, Рони, – это не с тебя, честное слово!

– А с кого?! – нет, так заразительно смеются! Я тоже хочу!

– Видишь ли, Эйлана, – ответил мне Викор, усилием воли подавив смех. – Эрланион очень своеобразно относится к женщинам, а, к тому же, его клан с кланом л'Аллариэнай – кровные враги.

– А я то тут при чем? – нет, положительно, ничего не понимаю!

– А вы – связаны! Крепче некуда!! – сквозь смех выдавил Ламар, запустив веселье по второму кругу.

Нет, как закончу расчесываться, обязательно поговорю с Рони и выясню, каким образом я «связана» и что мне за это будет! А пока я состроила сострадательную мину и жалостливым голоском протянула.