За дурною головой

Иванова Виктория

По завершении ритуала вожди удалились, а Эйлана развернулась к нам. Недоуменно хлопнула ресницами, а потом робко поинтересовалась, а что тут только что произошло. М–да, как верно заметила Рони, солнце встало на западе. И я абсолютно не удивлюсь, если так и будет.

А вот известие о том, что вся власть над одними из самых сильных и непредсказуемых бойцов теперь находиться в ее руках не сильно порадовало Эйлану. Нет, ну вот почему не радоваться? С ней теперь даже короли считаться будут! Не говоря уже о всяких там мелких князьях и прочих

управленцах.

Но мою э'гленер это мало волновало. Она, подпрыгнув на месте, рванулась вдогон ушедшим вождям, но Монк, сидевший ближе всех, успел ее перехватить. А Бефур со всей присущей ему гномской обстоятельностью разъяснил, что ТАКИЕ подарки так просто не возвращаются. Даже – ею.

Обиженно надувшись, Эйлана уселась на лавку, глядя на кружку сока как на ядовитую змею. Мне даже стало ее немного жаль. Все–таки джик'хаты не слишком хорошие подчиненные. Хотя и сильные. Очень.

Зарекался я верить обманчиво–беззащитной и доверчивой внешности своей э'гленер? Да. И правильно делал. Ибо она была бы не она, если бы не решила поставленный вопрос, предварительно поставив его с ног на голову.

Вскрикнув на всю таверну и уронив при этом Ламара на пол (так ему!), она ветром вылетела из зала. Викор глухо ругнулся, но, сделав знак Монку и Бефуру следовать за собой, бросился догонять эту непоседу.

Рони вопросительно поглядела на меня:

– Ланик?.. – грррр! Опять это мерзкое имя!

– И без меня справятся, – равнодушно ответил я, удостоившись гневного взгляда вора.

Я еще раз прикинул в мыслях, что надо собрать, встал из–за стола и направился в комнату. Собирать мне было особо нечего, так как я не распаковывал сумок с самого приезда. Не до того было. Сперва сам приезд, потом погоня, потом это странное празднование… Я покосился на кровать, но мои мысли вспугнул настороженный скрип двери. Как я ее ненавижу…

Обернувшись, я увидел все ту же брюнетку, с которой говорил у входа в таверну.

– Господин? – тихо произнесла она, входя. – Вы один? Этой нигде нет?

– Вы о ком, сударыня? – предельно вежливо и холодно спросил я.

– Об этой, белобрысой! – и она изобразила перед лицом какие–то жесты, призванные изображать, какая же такая «эта».

– Вы о моей жене? – Боги, и как у меня язык повернулся это произнести?

– Это все неправда, неправда! – истерично выкрикнула незваная гостья, – Ты все врешь!

И она, рванув на себе платье, прыжком, которому позавидовали бы хищники, кинулась на меня. Сумасшедшая какая–то… Я отступил в сторону и поймал тянущиеся руки.

– А вы у врача были? – не меняя тона, уточнил я.

– Ты!! – взвизгнула она, вырываясь.

Да я особо и не держал, просто отступив в сторону и наблюдая за истеричной девкой.

– А все же сходите, вам надо, – вежливо и участливо посоветовал.

За что получил горящий ненавистью взгляд. Потом визитерша бросилась к двери и, задержавшись на выходе, бросила:

– Ничего! Недолго вам наслаждаться! – и выскочила за дверь.

Зря

она к лекарю сходить не хочет. Может, Рони попросить?

Обдумывая этот вариант, а так же последние слова этой истерички, я прошел на конюшню. Стоявший там же, рядом с нашими лошадьми Малыш (нет, поражаюсь я воображению Эйланы!) полыхнул на меня алым взглядом и мрачно облизнулся. Трактирщик жаловался, что у него куда–то пропала пара–тройка кур… Я не удивлюсь, если узнаю, что их съела эта с позволения сказать «лошадка».

Воронваэ поднял голову от ясель и недоуменно повел ушами.

– Скоро поедем отсюда… – тихо шепнул я ему в ухо и потрепал по холке. Конь фыркнул, тряхнул головой и вернулся к сену.

Я ощупал седельные сумки, зачем–то достал амулет вызова, сжал в руке и задумался. Нет, ничего менять не будем, пусть все идет так, как идет…

Амулет вновь был упакован в сумку, а я принялся седлать коня.

Лана

Я возвращалась от джик'хатов в некотором офигении вовремя смывшись и отмазавшись от очередного празднования. Нет, все, хватит с меня мероприятий! Мне и того раза за глаза хватило. А еще и этот «культурный обмен», чтоб ему… Скажите, ну вот почему во всех книгах герои там чему–то умному учат, прогресс двигают, так сказать, тайны раскрывают, а я тут… Чему б хорошему научила, а то…

Еще и вопросы грызут на предмет что делать и как возвращаться домой. А так же все те непонятки, которые возникли по ходу действия.

Я шла по улице, раздумывая и попинывая ногами камешек, когда предо мной резко осадил своего скакуна какой–то лихой наездник.

– Барышня, а чего это вы такая грустная? – приятный баритон раздался откуда–то сверху.

– Да вот пристают тут всякие… – невнятно пробормотала я, особо сильным пинком отправляя уже изрядно оббитый моими стараниями камень в большую лужу, и подняла глаза на этого джигита…

Лучше бы я этого не делала.

Из седла мне сладко улыбался классический герой девичьих грез… Рост – метра два с хвостиком, плечи и мускулы – Арни отдыхает, умное, породистое и красивое лицо, длинные ухоженные волосы, да и общее впечатление… Я почувствовала, что ноги объявили мне бойкот.

– Не подскажет ли мне прекрасное видение, неисполнимым чудом повстречавшееся мне на моем тернистом и темном пути и своим сиянием разогнавшее окружающую меня тьму, как мне добраться до местной таверны?

Так, стоп. Еще раз, кто, чего и куда он меня послал? Прекрасное?! Это я–то? Я представила, как я сейчас выгляжу, не умытая, не расчесанная, после «жарких объятий» джик'хатов и поняла, или парень страдает близорукостью, или он записной враль. Второе – вероятнее. Но прия–а–а–атно–о–о–о…

– Подскажу, – кивнула я, – Я сама там живу.

– О, миледи! Сегодня у меня воистину прекрасный и счастливейший день! Ибо несомненно сама богиня, неисполнимым помыслом воплотившаяся в смертную оболочку обратила на меня свой взор!