За горизонт. Дилогия
Шрифт:
Горе - водолазы.
Потрто-Франко. Конец сухого сезона 16 года. Утро.
– Русский, уверен, что твои гориллы, еще что-нибудь не сломают! А ты - обезьяна африканская, куда смотрел!?
– брызжа слюной, надрывался Боцман Зи-Зу - владелец давшего нам приют гостевого дома. Очень темпераментный и несдержанный на язык человек, но при этом не злой и очень отходчивый.
– Уи-уи-уи,- в тон Боцману вторит местная любимица и вечный источник неприятностей, забавная карликовая шимпанзе - Афродита.
– Гориллы?
– непонимающе
– Я хотел сказать - герильяс. Вот эти вот, маленькие партизаны устроившие диверсию на моем судне. Еще немного и мачту, трап, вместе с палубой, и полгорода в придачу смыло бы в океан, - опершись на едва не смытую в океан стальную, минимум на полтора метра вкопанную в землю мачту, остывая, продолжил Боцман.
– Йонкер, твою мать, что ты лыбишся, как горилла после случки! Я что-то веселое сказал!?
Африканская обезьяна, он же горилла после случки, он же Здоровяк Йонкер, с высоты своих семи футов невозмутимо пропускает мимо ушей наезды белого господина. Похоже, между Йонкером и Боцманом существует негласный договор - не называть чернокожего гиганта негром или производными от слова черномазый. И Зи-Зу, способный на равных говорить с автором малого петровского загиба, старательно отфильтровывает базар. А на обезьян, горилл, мартышек, и прочие подобные эпитеты здоровяк не обращает внимания. Так и уживаются.
– Хозяин, я за рыбой пошел, пока все лучшее не расхватали, - прогудел здоровяк.
Стравивший пар Боцман Зи-Зу, равнодушно махнул рукой - ступай, мол.
Клиент готов слушать, будем договариваться.
Подмигнув выстроившимся в ряд герильяс, беру Боцмана под локоток.
– Кэп, ты не расстраивайся. Мачта устояла, палуба уже высохла, трап не смыло (да и как его смоешь, когда он в скале вырублен), а кран я тебе новый прикручу. У меня как раз такого размера есть один, последний. Себе берег, но ради тебя расстанусь с самым дорогим. Я его с танка открутил, он бронированный, прикручу так - его не то, что собака, его сам Йон не оторвет. Ты ж сам говорил советские танки страшная сила, а тут кран....., советский...., танковый. Оцени подгон.
– Точно, танковый?
– Боцман делает вид, что заглотил наживку.
– Век воли не видать. У него на упаковке было написано "TANK N 7", - вру, конечно, но боцман доволен ответом, подгон ему явно по душе.
– К ужину чтобы блестело все тут.
– Йес, Кэп!
– Бу-бу-бу-бу, - Афродита машет кулаками, пританцовывая на краю раскалившейся за день крыши.
Ей есть, за что негодовать на мое семейство. В первый день нашего пребывания в гостинице, вполне соизмеримая с детьми по массе и габаритам обезьяна, решила объяснить кто тут главный. Но изрядно не рассчитала своих сил и в главные, победой нокаутом в первом раунде, пролезла Муха. С тех пор шимпанзе перемещается по гостинице маршрутами, строго недосягаемыми для Мухи. Что, однако, не мешает ей регулярно подкидывать какашек в Мухину миску.
На своих диверсантов-герильяс я не в обиде. Чтобы Муха не мешала играть, детки привязали
Кран у меня есть. Точнее, у меня есть много кранов, но они и мне совсем не лишние.
А вот брутальный, дюймовый, пробковый кран, непонятно как завалявшийся на дне ящика с запчастями к "Ниве", мне дорог исключительно как память. В данной ситуации, много лет назад добытый где-то Алисиным батей краник, обладает двумя очень важными свойствами:
– с одной стороны в него вкручен пятисантиметровый отрезок дюймовой трубы, что сильно упрощает его монтаж.
– он находится прямо тут, в багажнике припаркованной за домом "Нивы".
Самой работы минут на двадцать. Сперва, вооружившись пассатижами, парой надфилей, напильником и куском стальной проволоки прикручиваю кран к остаткам массивной автомобильной рамы, брошенной ржаветь в углу гостиничного двора.
Тиски готовы, можно слесарить. Неспешно протачиваю на вкрученном в кран кусочке трубы три кольцевых, уплотнительных проточки и сглаживаю фаску.
– Папка, дай напильником поелозить. Папка, ну-у-у-у дай, ну-у пожалуйста, - наперебой канючат дети.
– А не сломаете напильники?
– Нет, не сломаем, век воли не видать, - бодро рапортует подрастающее поколение.
Что тут скажешь - я сам виноват, думать надо, что при детях говоришь.
Выдав мелким напильник, набираю на кухне крутого кипятка в литровую деревянную кружку.
Пока конец водопроводной, пластиковой трубки прогревается в кружке с кипятком, откручиваю кран от импровизированного верстака и бережно сматываю в кольцо стальную проволоку. Все, халаява кончилась, будем привыкать экономить любой кусочек цивилизации. Чем дальше от Порто-Франко, тем реже и дороже будут любые технологичные вещи.
Первая попытка насадить кран на размягченный кипятком пластик трубы терпит фиаско. Разница диаметров пластиковой и стальной труб, слишком велика. Пластик гнется, заминается, но упорно не желает налезать на сталь.
Ну и ладно не очень-то и хотелось. Пластиковую трубу обратно в уже подстывший кипяток, попарься пока, подумай о жизни.
Где-то я тут палку подходящую выдел?
– Але..., цветы жизни, где палка, которую вы Мухе вчера кидали? Сюда ее несите, и напильник верните на родину.
Затрофееным у цыган кованым ножом выстругиваю на конце палки подобие дорна.
На редкость удачный нож мне достался. Не очень большой, удобный, в руке лежит как влитой, подточить - подрезать, чего по хозяйству, очень хорош. Шкуры снимать я им еще не пребывал но, на мой взгляд, с этой задачей нож справится на твердую пятерку. При случае, в бочину вражью воткнется, как там и был. Отмытый, почищенный, слегка подточенный трофейный нож в новых ножнах уверенно занял место у меня на ремне.
– Папка, дай ножик подержать, - сына тут как тут.