За горизонт

Димитрюк Д А

Хлопчик решил, что для него все худшее уже позади, и гниль из человека обильно полезла наружу.

Как это свойственно любой человеческой гнили, сперва он выкатил претензии коллегам по рабскому ярму. Коллеги со скотиной решили не связываться, поскрипели зубами, осуждающе покачали головами и продолжили работу.

А чувствующая слабину мразь всегда идет дальше. Идет пока не упрется в жесткую ответку.

Ближайшей подходящей целью был выбран Дензел.

Увлеченно махая топором, начало шоу я пропустил.

Толи дело

было во внешних кондициях Дензела, подросток он и есть подросток. Толи Дензел выдал идиоту, что–то из значительно обогатившегося за последнее время лексикона. Слово за слово, и противники уже готовы порвать друг друга.

Будь при Дензеле ствол, все закончилось бы, не успев начаться. Но все оружие осталось на корабле. Здесь на берегу всего два топора.

Один у меня.

Другой — у бывшего раба решившего, что у него есть какие–то ПРАВА.

Обернувшись на крики, застаю самый разгар событий.

Брутально размахивающего топором дурачка и испуганно смотрящего на него Дензела. Слишком уж испуганно — переигрывает парнишка.

Причем, потерявшая берега скотина, машет топором явно напоказ и больше берет на понт и горло. Биться насмерть у него кишка тонка. Понимает, что лично его похоронят на этом берегу при любом исходе дела.

А вот Дензел таких подходов не приемлет в принципе. Опыт выживания в суровых к чужакам пампасах учит строго одному — если оружие достано, оно должно стрелять. Пустые угрозы это не про здесь.

Лично я бы не стал устраивать гладиаторских боев. Кто знает, что там у этого дурачка в голове. Вдруг и правда не шутит?

Не хочешь работать, подорвал здоровье и лишился девственности на плантациях, прими мое самое искренне сочувствие, отдохни и успокойся, нервные клетки они такие — не восстанавливаются. А мы уж тут сами как–нибудь справимся.

И справились бы, не переломились.

А потом, мы не торопясь достали бы стволы, и не в меру дерзкое создание прыгнуло бы за борт. И очень даже возможно, прыгнуло бы со связанными руками или под молотящее по воде колесо парохода.

Но Дензел решил иначе.

Едва заметно качнув головой, остановил меня и сестру. Безоружный с виду парень нагнулся и подобрал пару галечных голышей.

Даже я, знающий, что будет дальше, упустил момент, когда из сжатого кулака правой руки выпала петелька пращи.

Тссс…. Чмяк!

— Хы! — выдохнула мишень, поймав пузом камень. Звякнул о камни выпавший из ослабевшей руки топор.

Тссс…. Чмяк!

— Ых! — Дензел отсушил мишени ногу. И нагнулся, нашаривая в песке очередной голыш.

Тсссс… Чмяк!

— Ых! — получив камень в плечо, мишень закрутило, и она тяжело плюхнулась на бок.

На мой взгляд, с этим камнем Дензел переборщил, мне даже показалось, что у жертвы хрустнула ключица.

Мишень бы и рада, катаясь в ногах заорать, вымаливая прощение. Но для этого нужно как минимум пропихнуть в легкие глоток воздуха. А вот отбитые потроха пока

этому активно противятся.

Тссс…. Чмяк.

Прежде чем прибережный песок запорошил мишени глаза, мишень увидела, как в дюйме от ее носа зарылся в песок очередной камень.

Дензел закончил воспитательный процесс и присел на корточки рядом со скрючившейся в позе эмбриона мишенью.

— Повезло тебе, что ты на меня нарвался. Сестренка бы тебе яйца отрезала. По одному отрезала. А русский, русский заставил бы тебя их сожрать, — парнишка дружески похлопал мишень по плечу. Мишень заскулила, плечо было отбито камнем.

Пока все смотрят на Дензела и корчащуюся на песке жертву, я вполглаза слежу за изнасилованной негритятами молодой женщиной.

И знаете, что я вам скажу — стерва она. Еще почище этого полоумного клоуна бесформенной кучей валявшегося у ног Дензела. Она тоже совсем не против увильнуть от работы и проверить слабину окружающих. Но, стерва умная, предпочитающая учиться на чужих ошибках.

То, что люди попали в рабство, автоматически не переводит их в разряд белых и пушистых. Мразь, даже побывавшая в рабстве, скорее всего, останется мразью.

— Русский, не спишь? — Грета плавно, как кошка юркнула на свое спальное место, расстеленное рядом со мной.

— С какой целью интересуешься? — налетающий порывами ветер и мерное шлепанье волн о борт судна настроили меня на лирический лад, а вот на любовный совсем не настроили. День выдался тяжелый, да и просто не тянет на любовные утехи. Тянет в город к детям и оставленной с ними рыжей. Влюбился я, что ли?

— Что ты со свой долей с бандитов делать будешь?

Даже за вычетом четырех АК моя доля в добыче тянет на четыре тысячи экю.

— Что буду делать? Машину хорошую купить нужно, чтобы через весь материк прошла. Что останется, в товар вложу. Когда в следующий раз нормальный магазин увижу? Есть мнение, что никогда. Грета, ты к чему клонишь?

— Давай мы тебе броневик продадим в счет твоей доли.

Хм, вот это поворот! Нормальная броня, это гут. На нее много не нагрузишь, но мне отчего–то кажется, что по приезду ее можно очень выгодно продать. С другой стороны, броня за четыре тысячи экю не может быть нормальной.

— Что за броня? Как у Вольфа?

— Нет, поменьше. Там две оси всего……. Было.

— Было?

— Ну, — девушка замялась. — Там, собственно, только в броне кузов остался. Все что можно с него давно сняли.

— Бронекорпус?

— Да, бронекорпус. Извини, я не сильна в терминах.

— Что за бронекорпус, опиши.

Со слов девушки получалась картина из фильма о второй мировой. Разве что каски фашистские и ствол MG не торчит. Двухосный, колесный бронетранспортёр, без крыши. Размером две трети от вольфовой «Ящерки». Три двери — водителя, пассажира и двойная задняя. Экипаж шесть или семь человек с гарантией.