За грань. Инструкция по работе с вампирами
Шрифт:
— Джин Грей, — говорила я, боясь, что он потом отследит меня по имени…если будет это самое «потом».
— Ложь, — бросал он и вновь задавал вопрос, кто я.
— Просто проходила мимо, — в один момент выпалила я.
Тут он задумался и неопределенно хмыкнул своим мыслям.
— Ты знала Этьена?
— Кто такой…?
«Ты его знала?» — в который раз за ночь металлически врезалось чужое сознание в мою черепную коробку.
Это было больно. Он наращивал темп и силу, с каждым мгновением. У меня уже раскалывалась голова.
—
— Что делать? — он остановился напротив меня и скрестил руки на груди, светлая ткань его рубашки натянулась, очерчивая развитые мускулы.
— Это! — прорычала я, ведь свой вопрос он задал одновременно вслух и ментально.
— Почему ты не реагируешь? — прищурился он.
Я скривилась от боли и едва не упала на колени. Мне было плохо, меня начало мутить так, словно я страдала вселенским похмельем.
— Я не знаю, — тяжело произносить слова, когда твою голову пытаются вскрыть каждую минуту, от чего возникает ощущение, что твои мозги перемешивают огромной коктейльной ложкой. — Пожалуйста, я больше не могу.
И он перестал. Меня отпустили и от собственной слабости я все же позорно упала на колени перед вампиром. Хотя на тот момент мне было плевать, что кто-то может видеть меня такой уязвимой. В горле пересохло, на языке появился ощутимый привкус меди.
— Мать твою, ты что-то вроде Лестата или Эдварда? — да, я плохо соображала какое-то время после его грубых попыток гипноза.
— Что-то? — мрачно усмехнулся он, глядя на меня сверху вниз. — Забавно. Вопросы задаю я. Кто твои родители?
— Мама и папа.
— Правду, смертная.
Он нашел рычаги давления, снова врезаясь в мою голову.
— Мама учитель, а отец умер двадцать лет назад, — проговорила я сквозь стиснутые зубы.
— Как умер? — не заканчивал с вопросами Стрэнд.
— Автокатастрофа, — выплюнула я.
Мне было гадко, что я ему рассказываю. Я планировала молчать во что бы то ни стало, но он умел доставлять такую боль, что мои попытки молчать рухнули при первом же нажатии. Сейчас я научилась или, скорее, привыкла к такого роду боли. Да и Стрэнд перестал так напирать, делая попытки лишь по сложившейся привычке.
Тогда он долго расспрашивал меня, где я учусь, где работаю, куда шла и есть ли у меня в Сакраменто кто-то, кто забеспокоится, если я не вернусь домой. После изнуряющего и болезненного допроса, когда моя одежда пропиталась потом, а из носа закапала кровь прямо на его прекрасный персидский ковер, он вдруг остановился и долго изучал меня бездонно-черным взглядом. Я лежала на полу и устало смотрела в красиво расписанный причудливой фреской потолок, прощаясь с жизнью. Меня обдало прохладным ветерком, а после что-то зашуршало за границей моей видимость.
— Возьми, — он склонился надо мной и сунул в руку потрепанную книжку в кожаной обложке, она больше походила на старый дневник.
Тогда же я увидела прошлое предмета. Меня перенесло на много столетий назад в каменное подземелье. Нос щекотал запах плавленого воска и горящего фитиля. Кто-то скреб
— Что ты видела?
— Подземелье, горящую свечу и красные чернила, — ответила я, не сразу понимая, что он больше не делал мне больно.
— Поздравляю, теперь ты работаешь на меня, — это была не просьба, он говорил так, будто бы это уже случилось и это неоспоримый факт.
— Почему ты просто не убьешь меня? — я, наконец, смогла сфокусировать взгляд на лице вампира.
Помню, как сверкнули его белоснежные зубы и острые клыки. Стрэнд ответил то, что потом не раз мне повторял.
— Ты не умрешь сегодня. Ты мой ценный трофей.
Я не любила то, во что превращалась в последние годы архитектура. Тренды на современные эргономичные дома, в стиле минимализм убивали всяческий индивидуализм. Каждый раз, как ты оказывался в одном из творений современного архитектора и дизайнеров, помешанных на четких линиях, бетоне и стекле, ты будто бы оказывался в мертвом помещении. Не было ни намека на присутствие здесь жильца или вроде того. Меня вовсе не впечатлила парящая монументальность огромного особняка Лоренцо. То, что я видела в помещениях для гостей мало походило на постоянную резиденцию.
Однако здесь была жизнь. Хотя бы на эту ночь. И это была та самая вампирская праздность, какую я не выносила. Громкая музыка, освещенная только неоном ночь, выкрученная на максимум температура, безвольно сидящие смертные, полностью голые. Люди с ничего не выражающими лицами ждали, когда кто-то соблаговолит к ним наведаться, испить крови или же воспользоваться телом. Почти всегда эти два желания шли рука об руку. И каждый раз это было смертельно.
Я старалась не смотреть в их сторону. Мужчины и женщины провожали нас с Йоаном взглядами, и я могла уловить в их глазах неподдельное желание. Все их существование теперь сводилось к тому, чтобы такие, как мой начальник обратили на них внимание, выбрали и иссушили до конца во всех смыслах. Я старательно выметала из головы возраст этих людей. Здесь были непозволительно молодые, почти дети. И сегодня ночью они должны будут умереть, даже не став игрушками.
Просто кормушки.
К своему удивлению, я узнала нескольких вампиров, скользивших между безвольных смертных, подбиравших более приятный вариант на какое-то время. Здесь были вампиры из дома мистера Поппвела, так же парочка клиентов, которые были вторым коленом своего клана. Один из них даже махнул нам, крепко прижимая к стене женщину, оторвавшись от ее шеи лишь на те несколько мгновений, отведенных для приветствия. Вместе с этим, он двигался в ней, мощными толчками выбивая из смертной стоны.