За гранью будущего
Шрифт:
Услышав такие свидетельства, Владлен Петрович бросился к тазику, в котором лежал привезенный с вокзала бумажный свёрток. Когда врач лихорадочно разбросал окровавленные куски бумаги – то весь покрылся липким потом! В одной руке у него свисала рваная, с запёкшейся кровью правая нижняя голень со ступнёй, а в другой руке – кусок ступни левой… Но главное, он же сам обрабатывал у пострадавшего культяпки ног! Ошибки быть не могло…
Петровича передёрнуло нервным тиком, он искривил рот, хотел что-то сказать, но беззвучно повалился на пол. Дежурный и уборщица кинулись ему на помощь…
Над всеми чувствами
Алексей шёл по улицам города и медленно приходил в себя. Прохожие оглядывались на обвязанного грязной простынёй молодого человека с побитым лицом и реагировали по-разному, в основном с брезгливостью. Бомжей и опустившихся алкоголиков, стеклоглазых наркоманов в городе хватало, но сочувствия они, тем более молодые, вызывали далеко не у всех. В рыночной гонке за успехом, слабых, в лучшем случае, не замечали и обходили стороной. В худшем – могли и бока намять, а то и убить…
Знакомая кучка тополей, родная “хрущёвка” и её обветшалый подъезд вызвали смятение, а потом короткий, но интенсивный электрический импульс в позвоночнике. В голове прояснилось, и крот затих… Мысли стали упорядочиваться, появились признаки какой-то логики. Он оглянулся: на детской площадке в песке возились дети; две молодые мамы о чём-то увлечённо беседовали, а на скамейке перед подъездом сидела старушка. Она, единственная, уставилась мутными глазами на Алексея и была слегка ошарашена. Даже когда он исчез за входной дверью, старушка продолжала всматриваться в болтающуюся дверную ручку. Потом укоризненно покачала головой и что-то стала назидательно шептать крестясь.
Соседка, тётя Даша, у которой оставил ключи от квартиры, среагировала соответственно своему статусу чувствительной женщины: она всплеснула руками и, выпучив глаза, зачастила рыдающим голосом:
– Где ж тебя так, Лёшенька? Ты ведь такой тихий, спокойный, мухи не обидишь. Что ж это деется с ихней демократией? Нормальному человеку выйти во двор нельзя! Надо ж…
– Мне бы дверь открыть… – оборвал её стенания парень, чувствуя, как крот вновь зашевелился.
Женщина, видя состояние человека, резко умолкла и протянула ключи. Пока Алексей возился с замком, она не уходила, а всё утирала уголки глаз белым платочком и горестно покачивала головой.
Знакомые запахи ударили в нос и окончательно привели в чувство. В прихожей Алексей внимательно рассмотрел себя… Затем лихорадочно развязал узел на поясе, скомкал простынь и кинул её в угол. Ощупал голые ноги. Они показались мускулистыми, плотными и стройными. “Когда это они успели такими стать? – мелькнула первая приятная мысль. – Но, что же со мной произошло?…” Машинально прикоснулся к занывшему синяку на лбу, длинной царапине на щеке. С этим движением и последним обрывком мысли вошёл в ванную и увидел её! Улыбающаяся призывно блондинка, демонстрирующая на глянцевом плакате свои женские прелести – рвущиеся из тесного лифчика груди, соблазнительно изогнутый в купальном костюме стан – всколыхнула подсознание. Он глубоко вздохнул и присел на край ванны…
Свою маму, Ольгу Марковну, похоронил недавно. Несчастье свалилось настолько неожиданно, что уход единственного родного человека показался чем-то надуманным,
– Вот, задержалась на работе, а ты, наверное, голодал, ждал меня…
– Ну, что ты, мам! – отложил бы он книгу и поднялся навстречу. – Я же умею кое-что готовить, например: картошку жарить и салат по твоему рецепту…
Она блеснёт серыми глазами, подойдёт к нему и тепло обнимет, прижав голову сына к своей груди…
Сколько себя помнит Алексей, они с мамой жили одни. Отец умер от туберкулёза так давно, что, казалось, его и не было вовсе. Мальчик рос замкнутым, нелюдимым, друзей практически не имел. Их ему заменяла мама, с которой он не расставался даже на школьных каникулах, когда другие мальчики и девочки уезжали куда-либо на отдых: в пионерские лагеря, к бабушкам в деревни или же отправлялись в турпоходы с учителями.
Вырос в невзрачного паренька, узкоплечего, сутуловатого, с ущербным носом, который повредил ещё в младенчестве. Как всегда бывает у одиноких молодых людей, имел свои тайные мечты и желания. Последней такой тайной стала фанатичная влюблённость в голливудскую звезду Энн Уотсон! Блондинка, по своей притягательности и сексапильности опередившая в глазах Алексея знаменитую Мерилин Монро, завладела им полностью. Как истинный фанат, он собрал о ней всё, что можно: журналы с её откровенными фото (“Пентхаус”, “Плейбой”), вырезки из газет; просто фото, распространяемые бойкими мальчишками в людных местах; изображения на календарях, майках, плакатах. Пересмотрел (и не раз) фильмы с её участием. Когда она однажды приехала в столицу на кинофестиваль, выпросил у мамы денег (чего до этого никогда не делал) и смело поехал в незнакомый город-гигант. Вояж закончился благополучным возвращением, хотя предмет своего поклонения Алексей “вживую” так и не увидел, разве только на огромном плакате возле одного из кинотеатров.
Первым ударом оказалась смерть мамы!
Придя домой после похорон, Алексей почувствовал себя не только одиноким, но и никому не нужным…
После окончания школы, ему не удалось поступить учиться дальше. Хотя экзамены в местный университет он сдал и довольно успешно, но… не прошёл по конкурсу. Попробовал в другой ВУЗ – тот же результат. Стало ясно – без денег образование в новой стране получить проблематично.
Мать, как могла, успокаивала и поддерживала сына: предложила временно поработать подсобным рабочим в фирме, которая занималась утилизацией мусора. “А там будет видно…”, – участливо гладила она Алексея по голове. Сама женщина тянула здесь лямку главного бухгалтера. Именно тянула, потому как часто брала работу на дом: фирма экономила на сотрудниках, выжимая из работающих всё по капельке жизненных сил.
Последующие удары последовали один за другим и толкнули на роковое решение!
Сначала уволили с работы. Алексей не отличался физическими данными, а работа требовала силы: целую смену приходилось что-то перегружать, носить, перетаскивать. Пока жива была мама, которую здесь уважали и ценили, ему прощали медлительность, элементарную слабость: например, не мог поднять газовый баллон или массивный рельс. Теперь же, ситуация изменилась…
Ну, а завершающим ударом, повергшим Алексея в глубокую депрессию, стала смерть Энн Уотсон!