За гранью добра и зла. Том 1. Шут и Некромантка
Шрифт:
Начинается танец битвы. Я с удивлением и восторгом наблюдаю, как тот, другой я, выписывает такие финты, какие мне и не снились. Вот он-я принимает рубящий удар двуручника на свой щит, оперев левую руку на предплечье правой, тут же изворачивается, уходя от клинка, и вонзает лезвия-когти в живот противника, пробивая кирасу. Воин-лев сгибается, рефлекторно пытаясь ладонями зажать рану. Я замахиваюсь мечом, целя в шею… Я, наблюдающий за боем, уверен, что клинок не должен перерубить пластинчатую бармицу, никак не может этого сделать. Но другой я, ведущий бой, не знает сомнений и наносит удар, вложив весь свой вес, в замахе с разворота. Голова воина-льва
Я подхожу к Мирэ, разрубаю сковывающие её цепи. Пристально смотрю в её лицо. Она отвечает таким же взглядом. Я вижу, как движутся мои губы, что-то произносят, но слов не слышу.
Мирэ отворачивает голову, волосы падают ей на лицо, прикрывая шрам. Неожиданно она снова оборачивается и с размаху бьёт мне ладонью по лицу. По-прежнему я заслужил только пощёчину…
Я вскинулся на кровати и открыл глаза. Щека горела от пощёчины. Я едва успел перехватить руку Мирэ, занесённую для второго удара – хороший способ разбудить меня выбрала, ничего не скажешь. Пристально всмотрелся в её лицо – только гладкая кожа, ни следа шрама.
– Ты чего?! – В её голосе странным образом смешались удивление, раздражение, беспокойство – уже отступающее, сменяющееся облегчением.
– Кошмар приснился, – пробормотал я, всё ещё пребывая на грани сна и яви, только начиная разделять видение и реальность.
– Это я поняла. – В голос девушки вернулись привычные язвительные нотки. – Ты так орал, что удивляюсь, как сюда кабатчик не примчался посмотреть, чем я тебя тут пытаю. Руку-то, может, отпустишь?
Я послушно отпустил её руку, но вместо этого обхватил за талию и, притянув к себе, впился долгим поцелуем в её губы. Она на секунду растерялась, но тут же начала меня отталкивать, вцепилась ногтями в плечи. Я наконец выпустил её и получил свою заслуженную пощёчину.
– Вот теперь я в норме, – с улыбкой выдохнул я.
– Ты что творишь? – возмутилась она.
– Всё будет хорошо, – настойчиво заверил я, удерживая её за плечи, вынуждая смотреть мне в лицо. – Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.
– Да ничего со мной не случится! Чего там тебе приснилось? Пить надо меньше, и кошмаров не будет.
Я не отвечал, быстро одеваясь – вернее, пытаясь найти, куда зашвырнул второй сапог.
– Не нужен мне никакой обсидиановый трон с черепами, – бормотал я себе под нос. – И никаких трёхгранных мечей, что ещё за новости, обычный клинок куда удобнее. А уж при любом намёке на изображение льва – разворачиваться на сто восемьдесят градусов, и полный вперёд. От тигров, пантер и прочих кошачьих на всякий случай тоже.
– Совсем спятил? Крыша съехала полностью? – вопрошала девушка, всё больше злясь на моё бормотание. – Псих ненормальный! – прокричала она уже через захлопнувшуюся за моей спиной дверь. Следом в дверь ударилось что-то тяжёлое.
Надо выпить, нервы успокоить. А то правда с катушек слечу. Ведь это был просто кошмар. Не так ли? Просто сон… или видение? Слишком уж реалистично. Ещё не хватало пророком заделаться. Нет уж, этому предсказанию точно не сбыться, я не позволю.
Мирэ спустилась вниз через полчаса. За это время она то ли перестала дуться, то ли успокоила своё раздражение достаточно, чтобы не прибить меня на месте – а может, наоборот, давала мне время привести нервы в порядок при помощи пары кружек пива. Уточнять её реакцию на мою выходку я не стал, поскольку нервам моим две кружки были, что слону дробина, а даже мысль о Мирэ –
Но у нас имелись неотложные дела по приведению своего вида в надлежащий порядок – без этого до времени, увиденного мной во сне, мы вообще вряд ли сумеем дожить. Так что в город мы вышли в молчании, лишь изредка обмениваясь минимумом необходимых реплик.
Чтобы найти магазин, торгующий нужным товаром, в городе двадцать первого века достаточно пройти вдоль одной из основных улиц – и вскоре наткнёшься на то, что искал. Это может оказаться не лучший магазин в отношении цен и ассортимента, но если не слишком привередничать, то можно приобрести что-то более-менее подходящее.
В средневековых городах всё иначе. Для начала, в них только одна или две основных улицы – в зависимости от числа городских ворот, – которые пересекают город насквозь. Значимость остальных улиц определяется только тем, кто там живёт. А расселение происходило в основном по социальному признаку – власть и деньги в центре, нищета и убожество на окраинах, а в середине кому как повезёт. В целом планировку города можно сравнить с колесом – обод-стена, ступица-замок, улицы-спицы, а также улицы-поперечины, идущие параллельно ободу.
С теорией мне было всё понятно, а наглядный осмотр подтверждал мои предположения. Оставалось выяснить один важный вопрос – является улица ремесленников продольной или поперечной и в какой части города или на каком уровне находится. В худшем из вариантов, чтобы это узнать, нам пришлось бы обойти почти весь город.
К счастью, тот, кто планировал этот город, был умнее меня. Улицы ремесленников не было. Было четыре квартала, связанные двумя улицами – или четырьмя, смотря как считать, поскольку каждая из них разделялась пополам, упираясь в центральную площадь и продолжаясь с противоположной стороны, а сами кварталы заканчивались ещё раньше, там, где начинался район особняков.
И с чего я решил, будто человек, вздумавший купить, к примеру, пару штанов, вынужден будет тащиться за ними из одного конца города в другой? Ведь и впрямь гораздо практичнее продавать штаны в каждом из концов города – заодно происходит территориальное разделение с тремя четвертями конкурентов.
Я не стал биться головой о стену, проклиная свою тупость, только потому, что понимал причину своей ошибки – весь этот городишко поместился бы в одном районе привычного мне города, который можно было пересечь от края до края за час-другой. Но здесь-то транспорта почти не было – далеко не каждый горожанин мог позволить себе купить лошадь, – а потому и масштабы местные жители воспринимали иначе. Конечно, за покупками – не считая еды – тут ходят далеко не каждый день, но нужно учитывать ещё и удобство приезжих, а за счёт них и живёт половина ремесленников.
Ещё одно преимущество средневековья – мало кто умеет читать, а потому это умение не является необходимым. При незнании даже устного языка это очень полезно. Нет необходимости, глядя на вывеску, гадать, что на ней написано и чем занимаются внутри. Потому что вывеска обычно представляет собой изображение продукта производства и продажи.
Первым делом мы направились к портному, выбрав мастерскую с вывеской поприличнее, но без особых выкрутасов – для среднего класса. Портной с порога одарил нас полным подозрения взглядом, но увидев блеснувшую у меня в пальцах золотую монету, превратился в само воплощение обходительности.