За гранью долга

Горъ Василий

— Ух ты!!! — восхитилась Айлинка и, от души въехав кулачком мне в бок, затараторила: — А Рендарры — это те, которые живут в Свейрене? А как ты пробрался во дворец? А почему ты не взял с собой меня? А…

— Айлина! Марш к себе в комнату!!! — поняв, что мне сейчас придется ответить не на одну сотню вопросов, рыкнула мама. И в ее голосе я с ужасом услышал ожидаемое мною неодобрение.

— Ну, ма-ам!!! — взвыла сестричка, а потом, вспомнив о моей просьбе, засияла: — Нет! Я не могу! Ронни только что попросил меня позаботиться о принцессе Илзе Рендарр, и я просто обязана проводить нашу гостью в ее покои…

— Ей нужно

помыться, переодеться… — начал было я, но, увидев возмущение в глазах сестры, заткнулся на полуслове.

— А то я не понимаю… — наморщив нос и презрительно посмотрев на меня, фыркнула эта оторва. — Сама разберусь! Не маленькая…

С последним утверждением можно было бы и поспорить. Но я не стал. Так как четко помнил, что в одиннадцать лет тоже чувствовал себя взрослым.

— Хорошо… Вверяю ее высочество твоим заботам. Кстати, у вас на все про все часа полтора. Не больше…

— А потом? — медленно повернув ко мне голову, растерянно поинтересовалась сестричка.

— Потом мы поедем дальше…

— Ну вот… Как всегда… — вздохнула она и, задрав нос, принялась усиленно морщиться. Видимо, пытаясь удержать наворачивающиеся на глаза слезы.

— Я тебя тоже очень люблю… — шепнул ей я, и, увидев, что из-за спины мамы на меня вопросительно смотрит Брюзга, взглядом показал ему на носилки. А сам двинулся по направлению к стоящему рядом с мамой принцу Вальдару…

…Сразу после выезда из замка принцесса ушла в себя. Нет. Не так — ее высочество выглядела потерянной еще тогда, когда усаживалась на лошадь. Просто я, занятый убеждением Томаса Ромерса, не обратил на это внимания. И сообразил, что моя спутница молчит как-то не так, только тогда, когда мы выехали за ворота.

Поинтересовавшись, все ли у нее в порядке, и получив односложный утвердительный ответ, я решил не лезть к ней в душу. Подумав, что после короткого отдыха ее высочеству просто трудно заставить себя удерживаться в седле.

Как оказалось, принцесса думала совсем не о тяготах предстоящего пути — через несколько часов, уже выехав за ворота Рожна, она вдруг слегка пришпорила коня и, поравнявшись со мной, спросила:

— Можно задать вам пару вопросов?

— Да, конечно…

— Что вы со мной сделали, граф? И… зачем?

— Не понял? — я удивленно посмотрел на нее.

— Да все вы поняли!!! — воскликнула принцесса и, сжав зубы, заставила себя прекратить начинающуюся истерику. — До того, как вы меня похитили, я… Нет, не так. Несколько дней назад я была уверена в своих силах! Я видела, слышала, чувствовала… и знала, как всем этим пользоваться… После той ночи… к-когда вы… В общем, все мои навыки пропали! Сегодня я полтора часа пыталась почувствовать фальшь в словах и действиях ваших родных, воинов и домочадцев, и поняла, что вижу совсем не то, что есть на самом деле! Получается, что мне лгут мои глаза! Меня обманывает мой слух! И я уже не могу доверять своему осязанию!!! Непонятно когда, но вы вывернули наизнанку мои чувства. И в результате я перестала понимать, кто мне лжет, а кто говорит правду. Что означает тот или иной взгляд или движение… А еще я перестала видеть, когда меня ненавидят или боятся…

— Не совсем понимаю, о чем вы говорите, но все-таки попробую ответить на ваш вопрос… — немного подумав, буркнул я. — Скажите, а почему вы думаете, что вам обязательно должны лгать? Или что вас кто-то ненавидит

или боится? Да, вы дочь Иаруса Рендарра, короля, который считает, что раз «одна личность способна изменить ход истории», то ему надо приложить все силы для того, чтобы завоевать весь Диенн. Но ведь на Элирею напал он, а не вы! Возлагать на вас вину за его решение? Мне кажется, это глупо. Кроме того, вы молоды, красивы, ведете себя так, как полагается особе благородного происхождения. А еще благодаря мне вы оказались в абсолютно невозможной ситуации. Выхода из которой мои домочадцы и вассалы не видят. Поэтому им остается вам искренне сочувствовать. Ну и заботиться о вас в меру своих сил. Стараясь как-то сгладить последствия моего поступка. Знаете, ни моя мама, ни Брюз… шевалье Рутис, ни воины, остающиеся в крепости, не понимают причин, побудивших меня пойти на такой шаг. Единственное, что все еще удерживает их от выражения недовольства вашим похищением — это надежда на то, что я придумал что-то такое, что позволит мне все-таки вписаться в тот образ Утерса-мужчины, который создавали четырнадцать поколений моих предков…

— Так мне не показалось? И ваши воины действительно вами недовольны? — удивленно поинтересовалась принцесса.

— Еще как… — признался я.

— А как они смеют быть недовольными своим сюзереном? Ведь вы — граф Вэлш, наследник Утерса Неустрашимого! Они обязаны видеть в вас хозяина!

— Простите, ваше высочество, но у нас в роду несколько другие отношения со своими вассалами… — рассмеялся я, представив себе того же Кузнечика, глядящего на меня с бараньей преданностью и восхищением. — Знаете, о чем я больше всего мечтал в детстве? Заслужить уважение у воинов моего отца! Что я только для этого не делал…

— Уважение? — недоверчиво переспросила принцесса. — У обычных воинов?

— Угу… И когда мне показалось, что во мне увидели мужчину, я целую неделю носился по замку, как пес, которого похвалил хозяин… Знаете, мне кажется, я начал понимать, что вас заставило в себе сомневаться. У нас в замке не всегда тишь, гладь да благодать. Всякое бывает. Но люди, которые нас окружают, за четырнадцать поколений жизни в нашем лене научились ценить уважение, дружбу и любовь. И все те чувства, упоминание о которых тут, за пределами нашей долины, вызывает презрительный смех…

— Значит, вы действительно любите свою сестру, а она — вас?

— А что, может быть иначе? — удивленно спросил я и, остановив коня, посмотрел на мгновенно помрачневшую принцессу.

— Может… — опустив взгляд, ответила она. — Я… ненавижу своих сводных братьев и сестер. И Коэлина я навещала только потому, что знала: если он умрет, то будущего у меня не будет. ВООБЩЕ! А про любовь, дружбу и уважение я только читала. И еще недавно искренне считала, что уважение — это одна из граней чувства страха перед тем, кто сильнее тебя…

— Ужас… — сглотнув подступивший к горлу комок, выдохнул я. И, увидев, что принцесса снова уходит в себя, пришпорил коня…

…До верхней точки перевала мы добрались за час до заката. И, не успев въехать в ущелье Кровинки, вынуждены были спешиться — вся дорога впереди оказалась запружена телегами с тесаным камнем.

Поинтересовавшись у первого попавшегося возницы причинами, заставившими их вывезти с Городецкой каменоломни все имеющиеся там запасы, я получил сногсшибательный ответ: