За гранью джихада
Шрифт:
– О чем мечтаешь?
– Что? – переспросил я и посмотрел на Майкла, сидящего за рулем. Видимо, и правда задумался о какой-то ерунде. Нардин мирно спал, раскинувшись на заднем сиденье, изредка всхрапывая во сне.
– Ты уставился в окно, словно на экран телевизора, – пояснил Беннет.
– Да так, – отмахнулся я, – что-то накрыло… Надо кофе попить. Будешь?
– Наливай.
К вечеру мы проехали около трехсот километров, пересекли «американский» полуостров и опять выбрались на побережье. Еще через тридцать километров мы наткнулись на небольшой хутор, расположенный прямо на берегу.
Рядом с домой копался седой старик. Сгорбленный, с длинной бородой, он неторопливо ковылял по двору, что-то бурча на ходу. Грязная рубашка, замызганный «фермерский» комбинезон когда-то голубого цвета и разбитые ботинки без шнурков. На голове – засаленная бейсболка с какой-то непонятной эмблемой. Заметив нашу машину, он остановился и положил руку на пояс. Если я не ошибаюсь… Да, точно так. У него из кобуры торчит рукоять обреза двухствольного охотничьего ружья. Мы подъехали поближе и остановились рядом с оградой.
– Добрый вечер, сэр. Переночевать можно?
– Ну да… За постой деньги платят, – настороженно начал старик. Потом немного помолчал, пожевал губами и сменил тон на более приветливый: – Ночуйте, раз надо. Не в саванне же спать. Найдется местечко. Ну да… Правда, в доме тесно. Разве что в сарае.
– Мы заплатим, – кивнул я.
– Ну да, – тряхнул головой старик и обвел нашу компанию водянистым взглядом. – Ну да… Люди вы бывалые. Ну да… Двадцать экю, думаю, не будет дорого. Если немного добавите, то жена разогреет ужин.
Я уже открыл рот, но меня опередил Нардин:
– Спасибо, не надо. У нас найдется чем закусить.
Старик еще немного покрутился около машины, показал нам сарай и ушел в дом. Было слышно, как он задвигает засов. Дрогнула на окне занавеска. Видно, жена заинтересовалась гостями.
– Ты чего от ужина отказался? Будем консервы жрать?
– Мне старик не понравился, – пробурчал Нардин. – Слишком у него глаза цепкие. И еще что-то непонятное. Не могу вспомнить, но я его где-то видел.
– Согласен, – кивнул Майкл и, прищурившись, осмотрел двор. – И взгляд у него липкий, как кленовая патока. Непростой дед.
– Ладно, нам с ним детей не растить. Умоемся и пойдем спать.
Майкл кивнул, но на берег с нами не пошел. Остался рядом с машиной. Поднял капот и начал рассматривать двигатель, словно надеялся увидеть что-нибудь новое. Мы с Полем спустились на берег. Морская вода была теплая, как парное молоко.
Пока я умывался, Поль сидел на берегу с автоматом на коленях и курил. Да, это простая мера предосторожности. В этих местах никогда не знаешь, какая тварь вздумает проверить твою шкуру на прочность. И пока ты чистишь свои зубы, она может пустить в дело свои.
– Пытаешься вспомнить, где ты видел этого старика?
– Вертится что-то нехорошее в голове, – пробурчал Поль и обвел глазами берег, – а вот что именно, никак не вспомню.
– Да, интересный дедок. Колоритный. С другой стороны – мало ли здесь разной швали?
– Не в этом дело, Карим.
– А в чем?
– Смотри, – он кивнул на рыбачью лодку, вытащенную на берег.
– Что в ней не так? Лодка как лодка. Обычный парусный вельбот.
– Все так. Старик живет со своей
– Поль, не тяни резину! Что за привычка donner un coup d’'ep'ee dans l’eau? [6]
– Просто вельбот находится слишком далеко от воды. Ты же не хочешь сказать, что старик в одиночку его вытащил?
– Без проблем! Смотри на кромку прилива. Во время прилива старик подогнал вельбот к берегу, потом вбил кол на берегу и повесил на него ручную лебедку. Надо будет спустить на воду – дождется отлива и то же самое сделает со стороны моря. Если покопаешься в песке, то, думаю, – найдешь конец троса, который уходит в воду. Где-нибудь там, – я кивнул в сторону моря, – брошен якорь. Вот и все. И кстати, он не такой уж и старик. Ему лет пятьдесят пять, не больше. Просто поседел раньше времени, и лицо морщинистое.
6
бить шпагой по воде (фр. фразеолог.). Аналог русского «переливать из пустого в порожнее».
– И глаза слегка безумные.
– Поль, ты определись! Или они безумные, или цепкие. Как-то картинка не складывается…
– Ладно, Карим, забудь. Может, я и зря прицепился к этому старику, но все равно он мне не нравится. Есть в нем что-то такое… нехорошее. Кстати, ты уже помылся? Тогда вылезай и не загораживай воду, – хмыкнул Нардин, отложил в сторону автомат и начал стягивать рубашку.
Ночь прошла спокойно. Дежурили по очереди. Мало ли что взбредет в голову хозяевам. Может, они совсем тут одичали? Возьмет свой отпиленный «карамультук» и пойдет крошить гостей в мелкий винегрет… Обошлось. Утром мы наскоро позавтракали и поехали дальше. Кстати, хозяйку так и не увидели. Только занавеска опять колыхнулась на окне – и все.
Когда мы отъехали от этого хутора, Поль вдруг выругался и ударил кулаком по рулю.
– Fils de pute! [7] Я его вспомнил!
– Он крал у тебя школьные завтраки? – с невинным выражением поинтересовался Майкл.
– Нет. – Нардин покачал головой. – Но эту тварь я хорошо запомнил. Точнее – не его самого, а ситуацию, в которой мы познакомились. Выжил все-таки, тварина. Перебрался дальше на запад и живет себе, землю топчет. И даже женился, старый хрыч…
7
Сукин сын! (фр.).
Если в нескольких словах, то эта история произошла лет десять назад. Джек Чамберс и Поль Нардин возвращались из форта Линкольн на одной грузовой посудине (кстати, ее месяц назад продали на слом). Так вот – судно остановилось у рыбачьего хутора, который только что вырезали бандиты. По словам Поля, там кишки были развешаны по забору, как белье для просушки. И посередине такого бедлама сидел этот старик, тогда – еще нестарый мужик. Когда убивали его семью, он даже пальцем не пошевелил. Сидел и смотрел, как насилуют, а потом убивают жену. Сидел и смотрел. Хотя оружие в доме было.