За гранью грехов
Шрифт:
Я мечтаю о таких отношениях, где не нужно притворяться. Где не нужно пытаться понравиться. Где не нужно заслуживать любовь.
На то, чтобы подменить телефон Коула у меня уходит секунда. Они оба не слышат и не видят никого вокруг. Трахаются, как одержимые, совершенно забыв о своем намерении замутить рандеву на троих.
Меня не смущает, что они занимаются сексом при мне. Секс по любви – это всегда так красиво, завораживающе, каким бы животным и полным греха он ни был.
У меня такое было лишь один раз в жизни.
Сделав свое грязное дело, под аккомпанемент стонов перевозбужденной и доведенной до края Ребекки Стоунэм, я украдкой покидаю красную комнату. С облегчением выдыхаю, захлопнув за собой дверь. Прислушиваясь к ощущениям внутри тела, осознаю – я больше не чувствую легкой эйфории. Ничего, кроме пустоты и слегка ускоренного биения сердца в груди.
Надеюсь, от принятия сразу двух разных препаратов, у меня не будет серьезных последствий. Что-то мне подсказывает, что экстази не подействовало на меня должным образом, поскольку в организме еще осталась любимая греховная сладость.
Я это сделала – темно-синий смартфон Коула Стоунэма у меня в руках, а вопрос о его взломе уже не мне решать. Что ж, самое жуткое позади.
Стоит лишь подумать об этом, как Вселенная тут же хватает меня за горло и стремительно опускает в миску с собачей едой. Образно, конечно. Я имею в виду… что в эту самую секунду на меня нападают, до боли в костях сжимая локоть. В мышцах стреляет, в ушах звенит, удушье сковывает шею тугим чоккером. Такое чувство, что незнакомец хочет сломать мне руку или вывернуть ее из сустава. Они, итак, у меня сейчас хрупкие, хочу заметить.
Находясь в полумраке, я не в силах разглядеть своего обидчика сразу. Еще раз вскрикнув от боли, я наконец нахожу его взглядом. Нападающим оказывается взрослый мужчина с глубокими морщинами, поросячьими ноздрями и двойным подбородком. При этом – он, как и все местные богачи, одет с иголочки. Он из тех, кто оставляет состояние на пятой авеню, а вот на спортивный зал свои кровные явно жалеет.
– Какие люди. Горячая соска Кинга собственной персоной, – меня едва ли не рвет от мерзкого голоса, в котором я узнаю одного из дружков Роберта.
Майкл Доминго – один из магнатов его ближнего круга.
– Что ты тут ищешь, девочка? – похотливым тоном выдыхает он, дергая меня на себя.
– Отпусти меня! – истошно требую я, отчаянно осматриваясь в поисках камер и охраны. Но их будто след простыл. Хотя, готова поспорить, что видела их в холле еще пару минут назад и чувствовала себя в безопасности.
– Нет, милая. Ты слишком много хочешь, рыбка. Раз заплыла в сеть – будь готова стать ужином рыбака, – хрюкнув, шутит Доминго, обнажая свои белоснежные и карикатурные виниры. – Ты думаешь я упущу возможность поразвлечься с маленькой соской Роберта за закрытой дверью? – наконец, в конце холла я замечаю мужчину, напоминающего мне секьюрити. Набирая воздух в уставшие легкие, собираюсь закричать, но Майкл успевает заткнуть мне рот свое потной ладонью, от которой несет туалетным дерьмом.
Боже. Меня сейчас вывернет прямо в нее, если он не уберет свою мерзкую клешню подальше от меня.
Но убирает он ее, только лишь тогда, когда толкает меня в ближайшую VIP
Мой личный кошмар возвращается. Стоит лишь высунуть голову из песка – и я магнитом притягиваю к себе манипуляторов, психов и насильников.
Я и пикнуть не успеваю до того, как мужчина грубо хватает меня за волосы и нагибает вниз. Бросает на колени и ладони, заставляя приземлиться в позе на четвереньках. Внутренности обжигает адским пламенем, наполненным агонией и обидой. Как бы я хотела стать огнем и сжечь его член, если он посмеет им ко мне прикоснуться. Слезы предательски увлажняют глаза, когда его потная ладонь касается мое задницы, отвешивая самый унизительный шлепок в моей жизни.
– Всегда хотел тебя оттрахать, – я пытаюсь встать с пола, вырваться и убежать, но это приводит лишь к тому, что Майкл толкает меня на кровать. Теперь я уже могу разглядеть мерзкое выражение его лица, охваченное похотью и больным вожделением. В блеске его глаз я вижу то, что каждый раз отражалось во взоре Роберта – одержимость.
– Ты была такая уникальная. Он Боготворил тебя, ты знаешь? Он очень обрадуется, когда узнает, что ты вернулась, – под музыкальное сопровождение позвякивающей пряжки ремня, пыхтит Доминго.
Боже, еще чуть-чуть и меня стошнит. Слезы уже не слегка увлажняют веки, а текут по щекам беспрерывными реками. Любое мое сопротивление встречается со силой жирного Доминго. Я со своим весом в сорок пять килограмм просто не в силах оказать ему должный отпор.
– Заткнись! Отпусти меня. Он отрежет тебе член, если узнает, что ты меня трахнул, – пытаюсь вразумить Майкла я и любым способом остановить действия, которые он явно намерен со мной совершить.
– Я под кайфом, детка. Мне плевать. Пусть отрезает. Хочу посмотреть на его лицо, когда он узнает, что мой член был в тебе, – расплываясь в удовлетворенной улыбке, он широко разводит мои ноги. Толкается тазом, вжимаясь в развилку между ними. Я беспощадно царапаю его лицо, но все тщетно: Майклу не составляет труда заломить мои запястья над головой и пригвоздить меня к матрацу.
Это все происходит со мной. Снова. Из-за Дэниела. Нет в мире слов, которые бы описали мою к нему ненависть.
Мысленно я уже попрощалась со своей честью и достоинством (ах, а они у меня остались?), когда почувствовала, что от момента проникновения и насилия меня отделяют считанные секунды.
Губы Доминго настойчиво тянутся к моим и я намерена их искусать до крови. Да только его кровь фонтаном сама изливается на меня, сразу после характерного звука, напоминающего разрезание ножом живой плоти. Истошный крик вырывается из его рта вместе с алой рекой, водопадом стекающей на мою грудь.
От зловонного запаха багряной жидкости, созерцания мерзкой гримасы на лице Доминго и осознания всего треша, что происходит со мной прямо сейчас, я мгновенно вырубаюсь от ужаса.
– Он должен остаться в живых, – находясь в закрытом вакууме, слышу властный и ледяной голос Дэниела. – Доминго в больницу, а Эридой я займусь сам, – по коже бежит ток, от одного лишь представления о том, что мне снова придется остаться с ним наедине.
Больше всего на свете я хочу поставить его на место.