За гранью приличий
Шрифт:
Я тут перед ним битый час распинаюсь, город показываю, а он, даже не соизволит слушать меня.
А может, убить его? …».
— Что дальше? — Макс встал. Бросив стаканчик в урну, демонстративно прошел мимо нее.
На секунду Громовой даже показалось, что он сумел прочесть ее мысли. Парень закашлялся, пряча в кулак лукавую улыбку.
— Музей? — поравнялся он с ней. — Памятник Пушкину? — посмотрел на нее сверху вниз. — Ты скажи, чтобы я сразу подготовился. Страх, как хочется узнать еще что-то об этом «прекрасном» городе, — сказав это, пальцами
«Еще совсем немного и я сама тебя прикончу. Голыми ручками придушу и выброшу тело в воду… А что, это идея».
Александра с головы до ног смерила парня презрительным взглядом. Всеми силами стараясь сдерживать себя, чтобы не ответить на колкий жест.
Даже сейчас, стоя так рядом с ней, он хотел показать всем своим видом, насколько ему плевать на то, что она делает и как старается. Будучи намного выше нее, он даже с неким презрением смотрел ей в глаза, опустив голову.
«Захотел в гляделки поиграть? Ну что, давай, поиграем».
— Николая, — процедила девушка сквозь зубы, продолжая, не моргая, смотреть на него. Она надеялась, что сможет выстоять этот раунд. Но, увы. Пробурив его несколько минут взглядом…. проиграла.
Не выдержав этих пробирающих в самую душу насмешливых глаз, Саша заморгала первой. Выставленные внутри барьеры ей не помогли. Он с легкостью их пробил и заглянул намного глубже, дальше их.
— Что, прости? — переспросил Макс, упивающийся своей победой, когда она отвернула от него лицо.
Его явно забавляла эта ситуация.
— Памятник Николаю І, а не Пушкину. Он следующий по списку, — ели слышно, под нос произнесла девушка.
«Помолчи, прошу. А то я не ручаюсь за то, что дальше может произойти».
— Чудесно. Правда, чудесно. Не поверишь, но я прям умираю от любопытства, так хочу его увидеть.
«Один …».
— А знаешь, а давай на все памятники Питера полюбуемся. Я уверен, что если этого не сделаю, то не смогу умереть спокойно.
«… два …».
— Это же, как его там, город герой. Или нет? А черт с ним, не важно. Голубей в Питере, наверное, тьма тьмущая? Это же надо, сколько памятников в культурной столице настроили.
«… три».
Саша закрыла глаза и, сделав глубокий вдох, резко выдохнула. Чаша терпения уже стала переливаться за края. Черт, да ей самой памятник должны поставить при жизни, если она не прикончит этого мажора до конца дня.
— Идем, — сказала ему в спину, ускоряя шаг. Девушка поспешила перейти проспект, пока не загорелся красный.
— Куда? — он шел за ней, улыбаясь как чеширский кот.
По-видимому, со всей этой ускоренной экскурсией по городу, его забавляло и в тоже время спасало лишь то, как Александра реагировала на его шутки. В противном случае он бы давно послал бы все куда подальше, а не терпел.
— На остановку. Сядем на третий маршрут и скоро будем на месте.
— Зачем? — медленно шел за ней.
— Ты же хотел на Пушкина посмотреть.
— Ты имела ввиду Николая.
«Детонация… ВЗРЫВ».
—
— Машина…
— Да какая к чертям машина, ты вообще меня слышишь?
Пока она высказывала все, что думает о нем, не заметила, как зеленый сменил красный, а она так и осталась стоять на переходе, в нескольких шагах от бордюра.
Неожиданно, послышался противный скрежет колес.
Саша как в замедленной съемке повернула голову: на нее мчала тонированная «Тойота».
Водитель попытался уйти от столкновения: заскрипели тормоза. Но вместо резкой остановки, автомобиль продолжил скользить по свежеуложенному асфальту в ее сторону. Громова хотела пошевелить ногой, но ее тело парализовал страх. Саше ничего не оставалось, как закрыть глаза и приготовиться к худшему.
«Вот и все. Это конец …».
Глава 19
…
Внезапно чья-то сильная рука потянула ее тело в сторону. Саша вжалась спиной в каменную грудь и почувствовала, как под футболкой этого человека в бешеном ритме бьется сердце. Или это ее собственное? Выплясывало ритм отбойного молотка, заглушая все вокруг.
Громова открыла глаза и в пелене светлой дымки увидела, как, буквально в шаге от нее, мимо пронеслась та самая «Тойота», оставляя на асфальте темно-серый след от шин. Девушка опустила взгляд на сумку, что валялась совсем рядом… по ней нещадно проехались колеса. А ведь буквально секунду назад, на том самом месте стояла она. Кто знает, чтобы было бы с ней.
Все те же руки, что так сильно прижимали девичье тело к стальной груди, неожиданно оказались на дрожащих плечах. Одно резкое движение и вот она стоит лицом к лицу со своим спасителем.
— Ты что, идиотка?! Больная?! Не видела, что красный загорелся?! Неужели так сильно подохнуть хочется, что решила свести счеты с жизнью на дороге?!
Из-за слез, что стояли на глазах, все расплывалось. Но это не помешало Саше разглядеть то, как смотрел на нее Арский. Его глаза были расширены, а голос угрожающе бил по барабанным перепонкам, пока он вычитывал ее как ребенка на тротуаре.
— Дура! Курица слепая! Да тебе мозги лечить надо. Ты хоть понимаешь, что могла умереть?! Нет, ты точно больная. Не в своем уме. Боже, и угораздило же нам с тобой встретиться!
Его ледяной голос постепенно возвращал ее в реальность. Неожиданно, ее собственные губы задрожали, а ноги, превратившись в вату, подкосились. Стало трудно дышать, а из «стеклянных» глаз потекли слезы. Все что Громова могла сейчас делать, это смотреть на раздавленную сумку, пока слезы ручьем бежали по бледным как пудра щекам. Странно это, ведь она совсем не хотела плакать. Однако уже не могла остановить. А слезы ручьем продолжали оставлять на щеках мокрые следы.