За гранью сияния. Книга 1
Шрифт:
Дядюшке Руперту вменялось вести светскую беседу, что его, собственно, ни капли не тяготило. Уж что-то, а поговорить дядюшка очень любил. Пускаясь в пространные разговоры, дядюшка ощущал себя в своей стихии и мог часами пафосно разглагольствовать на ту или иную тему. Как правило все его беседы неизменно заканчивались жалобами на жизнь и свое никчемное существование.
Наконец стол был сервирован. Вся посуда расставлена в строгом соответствии с этикетом и требованиями аристократки Фифи. Салфетки красиво разложены, бокалы выстроены по линеечке, в центре стола красовалась аппетитная утка, от которой шел такой
Дядюшка медленно встал, с шумом прокашлялся и начал свою торжественную речь.
–Дорогой сын, наша надежда и опора! – при этих словах тетушка громко всхлипнула и утерла слезы уголком кружевного платочка.
– Сегодня ты опять порадовал нас. Молодец! Мы тобой очень гордимся. Этот тост за тебя! – дело в том, что дядюшка еще был очень голодным и поэтому, пока предельно кратким. Аппетитно пахнущая утка на время лишила его знаменитого дара красноречия, и он постарался как можно быстрее свернуть свою речь.
– А теперь давайте есть. Приятного аппетита! – закончил он.
Все с жадностью набросились на еду, каждый норовил ухватить себе кусочек пожирнее, да посочнее, только тетушка, из-за слишком тесного платья, да девочки из-за скромности и хорошего воспитания оставались в стороне от этого светопреставления.
Бабушка, напрочь забыв о манерах, тащила на свою тарелку сочную грудку, дядюшка уже откусил огромный кусок от ноги, Стефан запихал себе целое крылышко в рот. Энергично заработали челюсти. За столом воцарилась тишина, прерываемая лишь только вздохами, чавканьем и хрустом костей. Анита не успела нарезать несчастную утку на порции, как домашние уже обглодали последние косточки. Как только утка закончилась, все семейство переключилось на остальную еду, несколько мгновений и стол был практически пуст, словно саранча все смела на своем пути. Бабушка, увидев что еда закончилась, тут же вспомнила о своих манерах, выпрямила спину и достав веер, начала обмахиваться им, не забывая при этом пристально следить за окружающими. Насытившийся дедушка Бу, помня о том, что сидеть нужно прямо, пытался незаметно вздремнуть, ну насколько это возможно было сделать в такой напряженной позе.
Дядюшка, сыто рыгнув, с трудом выкатился из-за стола и упал в глубокое кресло перед камином. Тетя Мари, кое-как встав, уже не рискнула садиться, опасаясь за свое платье, поэтому просто облокотилась на стену у окна. Настало время светских бесед. Дядя Руперт, почистил свою трубку, откашлялся и завел свою извечную песнь о том, какой он замечательный и как бы все без него плохо жили.
По монотонный бубнеж, Луна задумалась и попыталась ножом для мяса отрезать себе кусочек тарталетки, за что незамедлительно получила по пальцам бабушкиной тростью.
– Ой! – мгновенно придя в себя, она одернула пальцы. Они горели, как в огне. Луна с трудом удерживалась, чтобы не подуть на них или не сунуть в стакан с холодной водой.
– Луна!
Услышав это, Луна так возмутилась, что на мгновение лишилась дара речи.
– Да ты! Да ты! Да ты… – она никак не могла сформулировать свою мысль.
Анита попыталась сгладить конфликт, быстро сказав:
– Девочка моя, успокойся! Стефан не хотел тебя обидеть! Не принимай близко к сердцу. В его возрасте все мальчишки такие.
–Ага, так я и поверила. Не хотел он обидеть!!! – яростно отмахнулась от сестры Луна. – Ты прекрасно знаешь, что он просто ненавидит меня и мечтает выгнать из этого дома.
Упрямо вздернув подбородок, воинственно развернулась к Стефану:
– Как ты смеешь меня так называть? На себя посмотри, сам-то хорош, сидишь и пальцы тайком облизываешь.
– Еще как смею, потому что я у себя дома, в отличие от некоторых. Пригрели бедных сестренок – сироток, несчастные бродяжки, без дома, без родителей. Сиротки – сиротки – сиротки, нищенки! – завопил Стефан, ударяя ложкой по столу в такт своим словам.
Луна, защищаясь, приподняв обе руки, выставила их перед собой, ладонями вперед, как бы отгораживаясь от этих слов.
– Прекрати немедленно! – закричала она, побелев от злости.
– Ну – ну! – дядюшка прервал свою продолжительную речь. – Луна, ты должна любить и уважать Стефана. Это что за крики? Незамедлительно сбавь тон! Я требую!
Дедушка Бу тоже хотел что-то добавить, но икота, которую ему никак не удавалось сдержать, помешала ему. Поэтому он ограничился тем, что погрозил девочке пальцем.
– Что? – ошеломленно переспросила Луна. – Ах это я еще и виновата?
От обиды ее голос задрожал.
– Девочка моя успокойся, пойдем-пойдем отсюда, ты вся дрожишь – Анита постаралась настойчиво вывести Луну из-за стола.
– Ну уж нет! – в сердцах крикнула Луна. – Я не позволю так с собой обращаться.
Ее голос зазвенел от еле сдерживаемой ярости.
– По какому праву этот мальчишка позволяет себе так со мной разговаривать? – голос взвился еще на одну октаву.
– Кто позволил? – еще громче прокричала она. В гневе Луна как – бы увеличилась в размерах и устрашающе нависла над Стефаном.
– Нищенка! Грязная замарашка! – уже не так уверенно пробормотал Стефан. Неожиданно ему стало страшно. Так страшно, что хотелось побыстрее убраться из этой комнаты или хотя бы спрятаться под стол.
– Это я нищенка?! – громоподобным голосом вскричала Луна.
– Да, ты! – втянув голову в плечи, еле слышно пропищал мальчишка.
С этой минуты находившиеся в комнате перестали что-либо понимать. Все воспринималось, как сюжет какой-то пьесы, но никак не происходящее в реальной жизни. Сначала волосы на голове Стефана начали шевелиться, словно живые. А затем из них повалил густой белый дым.
–Мама, папа! – завопил что есть мочи перепуганный Стефан. – Что это такое?
Мари быстрее молнии подлетела к сыну, начала дуть, хлопать по волосам. Руперт просто бестолково топтался рядом, совершенно не зная, что предпринять. Дедушка и бабушка привстали со своих стульев и с открытыми ртами наблюдали за происходящим.