За гранью снов
Шрифт:
– Наша дружба самое ценное, что у меня осталось, Штефан, - перебил его Мартэ совершенно спокойно, но отстраненно холодно, - не играй на моих чувствах, это нечестно.
– И ты не играй на моих, Димитрий, - глухо отозвался Кэйвано, стиснув зубы и понимая, что призрачная надежда на возвращение Кары превращается в маленькую угасающую точку из невозможности.
– Что для тебя значит эта девушка, Штефан? – вдруг спросил Димитрий, сощурившись.
– Что ты имеешь в виду? – удивился и одновременно разозлился
– Что она для тебя значит? – повторил друг.
– Почему ты хочешь вернуть ее себе? Должна быть причина.
Штефан с силой втянул в себя воздух, его катастрофически стало не хватать. Разве нужны объяснения? Черт побери, зачем? Она принадлежит ему... Она должна принадлежать ему, и точка. Разве мало того, что она... нужна ему? Он хочет ее. Он хочет, чтобы она была рядом с ним. Почему – какая разница?!
Но сквозь плотно сжатые губы вырывается лишь короткое и рваное:
– Я не знаю...
Димитрий поднялся с непроницаемым выражением на лице.
– Когда узнаешь, дай мне знать, - сказал он, направляясь к двери.
– До тех пор Кара останется у меня.
И уже не видел, как Князь, метнувшись к столу, смел всё на пол, громко и отчаянно ругаясь.
Я видела, как он уезжал, садясь в свой автомобиль. Я наблюдала за ним из окон своей комнаты, поджав губы. Рослин сразу сообщила мне, что приехал Штефан Кэйвано и просил встречи с хозяином. Я дрожала, боясь, что Димитрий продаст меня назад. Я содрогалась от мысли, что вновь буду зависима от зверя. Но Рослин успокоила меня, заявив, что Димитрий никогда не сделает этого. И я успокоилась. Если Мартэ дал слово, он его держал.
Они долго разговаривали о чем-то в гостиной, в то время как я тихо сходила с ума от неизвестности. Я почти приковала взгляд к окну, силясь разглядеть силуэт, который был мне когда-то так дорог... А потом я увидела, как Кэйвано вышел из дома, и задрожала. Сердце понеслось вскачь, в виски ударила кровь, перед глазами потемнело, и я схватилась за стену, чтобы не упасть.
Штефан резко выскочил из особняка, решительно двинулся к машине. Вдруг неожиданно застыл, спина его напряженно выпрямилась, голова дернулась. Он резко повернулся ко мне лицом. Глаза его сощурились, а губы дернулись, будто он хотел что-то сказать.
Он увидел меня.
Я это знала, я это чувствовала. И что это в его глазах? Решимость, уверенность, воля? А еще... странное выражение... будто сожаление, смешанное с неудовольствием? Он смотрит на меня уже не как хищник... И я не чувствую себя жертвой. Хуже, много хуже... Я ощущала в его горящих глазах силу и желание получить меня вновь. Не смотрит, а прожигает взглядом. В серо-голубых глазах зверя в тот миг, в бесчувственных глазах человека, убившего во мне веру, горели все чувства мира, которые только мог испытывать человек!
В
Я вздрогнула, осознав, что попала в плен его хищнической натуры, призванной губить всё, чего он касается, и решительно отошла от окна, прячась за шторами, дав понять, что не желаю его видеть. И знать не желаю. Я теперь ему не принадлежу, я не его собственность. Ему не получить меня вновь. Не получить!
Когда, через несколько томительно долгих минут я посмотрела вниз, автомобиль Штефан, рассекая дорогу, уже мчался прочь от особняка Димитрия Мартэ. Оставляя меня одну.
В сердце закралась пустота и боль. Стараясь сдержать слезы, я закусила губы, а затем зажала рот рукой.
Что же ты наделал, Штефан? Что же ты наделал!..
30 глава
Каролла
При рождении ей дали имя Каролина. Дочь Королевы и дитя Короля. Ее родители не были причислены к рангу святых королей, но имели достаточное положение в обществе, чтобы их ребенок таковым стал. Маленькая принцесса. Девочка с глазами цвета зелени, такими же зелеными, как у матери, и черными волосами, отливавшими на солнце смолой, как и у отца. Они мечтали о сыне, маленьком наследнике, но некто свыше подарил им дочь. Чудесную малышку с красивой улыбкой и лукавым взглядом, способным растопить даже самое ледяное сердце.
– Она так улыбается тебе, - благоговейно касаясь щечки дочери тонкими пальцами, говорила ее мать, обращаясь к мужу, - что, кажется, всё понимает. И даже ответить готова, - рассмеялась, - вот только сказать ничего не может.
– Я и так понимаю ее, - коснувшись черных шелковистых кудряшек, проговорил мужчина, - без слов.
– Она похожа на тебя, - шептала жена, прижимаясь к супругу и закрывая глаза, наслаждаясь его теплом и силой.
– Нет, на тебя, - рассмеялся тот в ответ. – И слава Богу!
– Такой же бесенок, как и ты, - усмехалась молодая женщина, не сдаваясь. – Вся в тебя.
А мужчина молчал. В такие минуты он мог лишь прижимать к себе любимую женщину, касаться губами ее волос, вдыхая сладкий аромат, восторженно следить за тем, как дочка толкается ножками в ладони жены, и благодарить Господа за то чудо, что Он преподнес ему.
– Мне кажется, я смогу узнать ее среди тысяч других детей даже с закрытыми глазами, - прошептал он, когда дочь прикрыла глазки и, слегка посапывая, погрузилась в сон. – Нас будто что-то связывает. Ты тоже это чувствуешь?