За гранью восприятия

Фомичев Алексей Сергеевич

У магазина мы никого не нашли. Внутрь заходить не стали, медленно пошли к домам, все так же внимательно глядя по сторонам. Малышка немного утихла, перестала сопеть и больше вертела головой.

Мы дошли до поворота дороги, когда девочка вдруг радостно ойкнула и немедленно показала пальцем налево.

– Вон моя мама!

Я проследил за ее рукой. Похоже на то. Высокая стройная блондинка в довольно короткой юбке и ярко-красной жилетке шла от домов в сторону магазина, постоянно вертя головой и сканируя глазами

окрестности.

– Это твоя мама?

– Да!

– Точно?

– Да! – еще громче выкрикнула девочка.

– Ну так беги к ней, кроха! – отпустил я руку девочки, радуясь, что поиски заняли всего две минуты.

В этот момент волна странного и неприятного ощущения накрыла меня с ног до головы. Стало зябко и неуютно, словно я стоял под холодным ветром. А еще по коже пошли мурашки. Чувство опасности, многократно проверенное в Аберене и Ругии, сейчас ожило и довольно бесцеремонно давало знать – плохое рядом.

Посмотрев вокруг и не обнаружив ничего подозрительного, я перевел взгляд на девочку. Она уже скрылась за коробкой газетного киоска. От него к домам шла узкая тропинка. Мамаша, видимо, заметила дитя, потому что побежала ей навстречу.

Я еще секунду смотрел на женщину, а когда повернул голову обратно, обнаружил, что с двух сторон ко мне летят трое здоровых мужиков с перекошенными лицами и сжатыми в кулаки пальцами.

– Стоять!

– Стой, сука!

Я не успел ни удивиться, ни испугаться, ни даже сообразить, кто бы это мог быть. Одно успел понять – меня убьют. Здесь и сейчас. Немедленно.

Дальше работали рефлексы, помноженные на необъятную ярость того, кто уже давно сидит во мне и ждет команды «фас».

Первые двое попробовали с разбегу свалить меня ударами ног в живот и спину. Один промахнулся, второй встретил жесткий блок, потерял равновесие и пропустил удар по шее. Он упал на асфальт немного раньше напарника. Тот получил каблуком в пах и коленом в горло.

Третий, самый верткий, успел схватить меня за руку, с ходу попробовал провести сложный прием – удар коленом и бросок, – нарвался на встречный выпад и замертво упал прямо на своего товарища.

Весь бой – секунд восемь. Три тела лежали на асфальте, и только одно шевелилось, издавая сдавленные хрипы.

Я быстро глянул по сторонам, вполне законно ожидая продолжения, и увидел, как от стоявшей у магазина машины бежит еще один здоровяк, размахивая пистолетом и угрожающе вопя во всю глотку:

– Стоять! Стреляю!

И буквально тут же с другой стороны раздался властный голос, легко перекрывший вопль:

– Ни с места! Милиция!

У дороги с пистолетом в руке стоял Разгонов. Ствол смотрел на бегущего человека, а палец быстро выбирал свободный ход спускового крючка.

Бегущий встал как вкопанный. Замер, глядя в черное дуло пистолета, свой ствол держал за спусковую скобу

одним пальцем. Глядя широко раскрытыми глазами на майора, хрипло выдохнул:

– Свои. Милиция. Уголовный розыск!

– Что? – Разгонов, не опуская оружия, сделал два шага вперед. – Ствол на землю, покажи удостоверение.

Тот повиновался. Дрожащей рукой достал корочки, со второго раза открыл и торопливо произнес:

– Товарищ майор, я вас знаю. Вы из РУБОПа. А мы…

Разгонов подошел к нему вплотную, глянул на удостоверение, перевел взгляд на лежащих, помянул мать и спросил:

– Какого черта вы тут делаете?

– Маньяка задерживаем!

И ткнул пальцем в меня.

До сего момента я молча взирал на происходящее, соображая, что бы все это могло значить, и наблюдая за поверженными противниками (дабы не встали). Но услышав слова о маньяке, вздрогнул и зло рявкнул:

– Кто маньяк?

Оперативник сделал шаг назад и испуганно хлопнул глазами. Мой рык явно был ему не по душе.

Разгонов врубился в ситуацию быстрее всех. Убрал пистолет, вернул удостоверение оперативнику и достал небольшую радиостанцию:

– Ольха-восемь, я второй. Срочно «скорую помощь» и нашу машину.

Он продиктовал адрес, выслушал ответ, убрал станцию обратно, еще раз глянул на бездыханные тела и громко выругался:

– Черт знает что!

– … Ориентировки кто сочинял? Приметы кто указывал?! Не хрена на других валить, сами обосрались!

– У нас три трупа за пять дней! Мы этого пидора в глаза не видели, только со слов единственной свидетельницы! А она в реанимации лежит, помнит, что высокий и бритый. Какая тут, на хрен, ориентировка?!

– И что теперь? Хватать всех подряд? Твои церберы сколько людей искалечить успели? Ничем не виноватых! В глаза того мудака не видевших! Мне уже доложили, трое мужиков в больницах с травмами разной степени тяжести! Это тоже стечение обстоятельств?!

– А что нам, сидеть и ждать, пока он трупами всю Рязань устелет? Скоро сады и школы опустеют. Никто детей из дому не пускает! Что ты прикажешь делать, майор?

– Работать! Работать, а не хватать всех, кто хоть немного похож на ваш сраный портрет! Иначе погоны потеряешь и сам сядешь!

Ор стих, перестав долбить в барабанные перепонки левого уха. Небольшое затишье. Сейчас достанется перепонкам правого. Потом снова левого. И так далее.

Воздействие на уши продолжалось минут пять. Орали двое, но со стороны можно было подумать, что кричит взвод вокалистов Большого театра. Я как раз сидел почти между ними и принимал все шумы на свои уши. Нелегкая доля.

Ругались два майора. Два мента. Один – Разгонов. Второй – начальник уголовного розыска РОВД, по чьему прямому приказу меня пыталась завалить группа захвата.