За гранью
Шрифт:
Десять минут спустя Томас отыскал банку «Нескафе» и приготовил кофе. Взяв чашки, они поднялись на открытый мостик над каютой, расположенный высоко над головами щелкающих фотоаппаратами туристов экскурсионных катеров. Пригубив чашку, Эдуардо покривился:
– Кофе ты не пожалел.
– Лучший способ продрать глаза, – сказал Томас, делая первый глоток. Кофе действительно получился крепковатым, даже для Томаса.
Посмотрев на вылетающий вместе с дыханием пар – погода и впрямь стояла довольно
– Я тревожусь за тебя, Ворон.
– Напрасно, – быстро ответил Томас, отводя взгляд. – Мне уже лучше.
– Я не о том, что сейчас, я вообще.
– И вообще все отлично.
Эдуардо приподнял брови и посмотрел на Томаса:
– Когда ты собираешься вернуться?
– Вернуться? В каком смысле? В центральный полицейский участок?
Эдуардо кивнул.
– Не знаю. Пока что я об этом не задумывался.
– Не может же твое отстранение продолжаться вечно! В конце концов, и у тебя есть какие-то права.
Томас откинулся на спинку стула и водрузил ноги на противоположное сиденье.
– Меня не отстранили. Меня отправили в отпуск. По состоянию здоровья, прости господи!
– Но на какой срок?
– Пока там не решат, что я выздоровел, – усмехнулся Томас.
– Но они же хотят твоего возвращения?
Томас нахмурился:
– Это что? Интервью? Неужели не можешь отвлечься от работы хотя бы за стенами редакции своей паршивой газетенки?
– Виноват, я не хотел лезть в твои дела.
Томаса прошиб озноб, и он сам не знал, вызвано ли это похмельем или холодным утренним бризом.
Эдуардо улыбнулся:
– Мне кажется, тебе лучше было бы вернуться. Ты был хорошим полицейским. Ты и сейчас хороший полицейский, поверь мне. – Эдуардо выплеснул остатки кофе за борт.
– Это никого не спасает, если сверху тебя решили остановить, – ответил Томас.
– Прямо так взяли и остановили?
Томас пожал плечами:
– Мне не поручили расследования. Не подпускали всеми способами, а когда способов не осталось, отправили в отпуск. – Томас горько усмехнулся.
– Сколько времени с тех пор прошло?
– С тех пор, как меня отправили в отпуск?
– Нет… С тех пор, как случилось то самое.
– Скоро будет год.
– Черт знает что, а не год.
– Да, черт знает что.
Встав со скамейки, Эдуардо направился к трапу, ведущему на палубу. Начав спускаться, он обернулся к Томасу:
– Это гиблое дело, Томас. Его невозможно раскрыть.
– Сам знаю, – сказал Томас.
– Может, пора оставить позади… ну, все это… и жить дальше.
– Сам знаю, – повторил Томас.
9
Перед глазами тянулось пустынное, голое поле. Первые солнечные лучи с трудом пробивались сквозь густую пелену тумана, за которой едва виднелись
9
Город в Швеции на берегу Меларена, третьего по величине озера Швеции.
– Замерз, Эрик? – приглушенным голосом спросил его отец. Отцу Эрика, Бертилю, было уже далеко за пятьдесят, под глазами у него видны были набрякшие мешки, а нос с красными прожилками говорил о том, что он большой любитель прикладываться к бутылке.
– Н-нет, я ничего, – заикаясь, выговорил Эрик и покрепче сжал бинокль, чтобы тот не выпал из трясущихся рук.
Отец опустил винтовку – благородный «винчестер магнум» с прикладом орехового дерева – и погладил сына по голове:
– А ты похлопай себя руками по бокам, я всегда так делаю, чтобы согреться.
Он быстро продемонстрировал, как это делается.
Юхан Эдель стрельнул в них сердитым взглядом холодных голубых глаз.
– Сейчас же прекратите это! – сказал он гнусавым голосом. – Так вы всю дичь распугаете к чертям!
Юхан был тридцатипятилетний мужчина, мускулистый, с гладко зачесанными, как у английского лорда, волосами.
Бертиль выразительным жестом показал, что виноват и просит извинения. Тут же из-за леса по ту сторону поля донесся лай собак.
– Ты что-нибудь видишь? – спросил Бертиль Эрика.
Эрик повел биноклем по сторонам, но туман стоял такой плотной пеленой, что тот край поля нельзя было разглядеть. Он отрицательно покачал головой.
– Дай-ка сюда. – Юхан выхватил у него бинокль, чтобы посмотреть самому.
– Да-да, сейчас они выскочат на нас, – сказал Бертиль, взяв ружье на изготовку.
Лай гончих приближался.
– Вон они, в двухстах метрах. – Юхан показал рукой на дальний конец поля.
Эрик и его отец изо всех сил напрягали глаза, но в таком тумане без бинокля ничего нельзя было разглядеть.
Юхан отдал Эрику бинокль и бросил взгляд на макушки окружающих засаду деревьев. Самые верхние веточки подрагивали от легкого бриза. Он щелкнул предохранителем своей изящной темной «беретты», приготовившись стрелять.
– Ты уверен, что хочешь стрелять первым?
Бертиль кивнул:
– Учитывая, какие деньги я заплатил за охоту, это будет вполне справедливо.
– Ну разумеется. Я только потому, что вдруг ты занервничал. – Юхан снова снял ружье с предохранителя и приложил к щеке.