За красивые глаза (сборник)

Алешина Светлана

«Видать, дела идут совсем плохо, — подумала Лариса, — если Евгений экономит уже на джине!»

Котов тем временем достал две рюмки и наполнил их «Гжелкой». С заискивающей улыбкой он протянул одну из них Ларисе. Лариса, сдвинув брови, взяла ее и, не чокаясь с мужем, быстро выпила. Котов сделал то же самое. Он отчасти и в самом деле хотел выпить, но больше надеялся протянуть время, чтобы найти подходящие объяснения. Однако ничего толкового, что могло бы обелить его в глазах жены, как-то не придумалось. Котов был деморализован. Он даже было согласился с тем, что он полное ничтожество и действительно виноват.

Мысли

его путались, в душу закрался страх. Дела Евгения действительно шли неважно, если не сказать — отвратительно. Он даже подумывал занять некую сумму у Ларисы, чтобы поправить положение. Теперь, понятное дело, на это рассчитывать не приходилось. А если вдруг представить себе, что жена действительно взбрыкнет — никогда еще глаза Ларисы не горели такой ненавистью, — то в случае развода Котов терял больше, чем приобретал. И он с новой силой кинулся спасать свое будущее.

— Лара, — с жаром продолжил он. — Как ты можешь верить словам какой-то глупой секретарши? Это же все просто от зависти, Лара! Неужели ты могла поверить, что я о тебе такое говорил? Что ко мне — на рабочее место! — ходят женщины! Это же просто несерьезно…

Лариса вместо ответа многозначительно посмотрела на большой велюровый диван, стоявший в углу, а затем на стопку видеокассет, иллюстрации на которых красноречиво свидетельствовали об их содержании: это были порнографические фильмы.

— Мне казалось, что ты давно вышел из возраста, когда подобная продукция может быть интересна, — холодно сказала она. — Теперь я понимаю, что ты гораздо хуже, чем я о тебе думала.

— Лара, ты не права. Ты всегда думаешь обо мне хуже, чем я есть! Что я такого уж тебе сделал, Лара? Почему ты никогда мне не веришь?

— Да потому что тебе верить — себя не уважать! А вот ты, видно, себя как раз и не уважаешь, раз позволяешь отзываться в подобном тоне о своей пока еще жене! И перемываешь ей кости с совершенно посторонними людьми, а тем более со своими подчиненными! Позор, Котов!

Евгений, понимая, что жена права и все сказанное ею в общем-то справедливо, понуро опустил голову. Он уже просто не знал, что делать, — любая его фраза, направленная на примирение, встречала скептическое отношение со стороны Ларисы. И Котов удрученно замолк. Потом было попробовал начать все сначала…

Семейный скандал на служебном месте продолжался уже без малого час. Робкие оправдания Евгения приводили лишь к очередному взрыву эмоций жены. Лариса, конечно, понимала, что сильно разошлась — скандалить она обычно не любила, предпочитая иные пути разрешения конфликтных ситуаций, — но остановиться уже не могла.

В это время по телефону позвонила испуганная секретарша. Думая, что у трубки ее шеф, она спросила, не надо ли вызвать милицию. Взявшая трубку Котова велела ей убираться вместе с милицией ну в очень отдаленное место. Девушка испуганно ойкнула и бросила трубку. Впрочем, запал разъяренной фурии по фамилии Котова («Пока еще Котова. Но это ненадолго», — ухмыльнулась про себя Лариса) уже иссякал, ибо судьбоносное решение было принято. В полном изнеможении оскорбленная в лучших чувствах женщина опустилась в кресло Евгения — муж все еще стоял перед ней по стойке «смирно». И тут неожиданно для самой себя Лариса почувствовала необыкновенную легкость и даже некоторый прилив сил. Она сняла трубку:

— Будьте добры, — подчеркнуто вежливо попросила Лариса, когда секретарша

в приемной подняла трубку, — будьте добры, две чашечки кофе. Ну что, Котов? Что будем делать? — спросила она супруга, когда до смерти перепуганная секретарша вбежала в кабинет и, поспешно поставив на стол кофе, пулей вылетела обратно.

До несчастной секретарши уже дошли как минимум две вещи: первая — это что именно она оказалась виновницей головомойки, устроенной противной мегерой Евгению Алексеевичу. И второй неутешительный вывод: работать на этом месте ей скорее всего больше не придется.

— Это, Ларис, ну… Так уж вышло вот… В общем, виноват…

Вид лепечущего полную несуразицу супруга Ларису развеселил. Развеселил и усилил и без того нарастающее чувство отвращения и брезгливости к Евгению. К его беспробудному пьянству, к его халатнейшему отношению к работе, к жене, к дочери, в конце концов. Так мало того, этот мартовский кот еще и бегает налево! Терпение Ларисы лопнуло, подобно пузырю из жевательной резинки, и ощущения от этого остались в чем-то схожие — вроде и удовлетворен вкусом, а все лицо в липкой и тягучей жвачке…

— …Пойдем в ресторан? — долетело до ее ушей. Услышанная фраза прервала ее размышления.

Оказывается, провинившийся супруг уже добрых пять минут бодро молотил извинения и клятвы в любви и верности до гроба.

Лариса достаточно грубо прервала его:

— Развод, Котов. Я подаю на развод.

— …Сходим в ресторан, расслабимся… Э-э-э… — продолжал канючить Котов, цепляясь за соломинку. Ему очень хотелось выпить. И еще в глубине души он надеялся, что алкоголь подействует и на Ларису, она расслабится и отложит свои разборки. А за это время он успеет что-нибудь придумать, чтобы оправдаться. Ради этого Евгений готов был даже потратиться на ресторан, хотя в последнее время дефицит финансов вынуждал питаться в простых забегаловках, а порой и самостоятельно варить пельмени.

— Я сказала: развод. По возвращении в Тарасов я подаю заявление. Тебе останется эта твоя фирма вместе со всеми секретаршами, а нам с Настей тарасовское имущество плюс пятьдесят процентов акций «Котов и К°». Если у тебя есть сомнения по поводу справедливости подобного дележа, можешь подавать в суд.

Договорить Ларисе не удалось — Котов пал на колени, обнял ее ноги и стал неистово покрывать слюной ее грязную обувь.

— Не могу без тебя! Любимая! Только ты… — доносилось между всхлипываниями и чмоканьями.

С Ларисой вновь случился приступ брезгливости. Она оттолкнула мужа, встала и направилась к двери, произнеся лишь одну фразу:

— Хоть раз-то в жизни побудь мужчиной, Котов.

После этих слов дверь в кабинет мягко прикрылась, а брошенный муж отыскал стакан тонкого стекла чешского производства, плеснул туда побольше «Гжелки» и залпом выпил.

— С-стерва! — процедил он сквозь зубы и шмякнул стакан на стол.

* * *

Вита Эйгелис чувствовала себя вполне счастливой. Еще бы, ведь у нее был любящий отец, который обеспечивал ее всем необходимым. Она училась в престижном вузе. Занималась любимым делом. И еще у нее был талант. И красивая внешность. А значит, и толпа поклонников. Правда, они ее не интересовали, но это неважно. Главное, что крутились вокруг, а значит, она всегда будет чувствовать себя привлекательной и желанной. В конце концов, у нее был Игорь.