За мгновение до мечты

Мишарина Галина

Да, я чувствовала. Они и так многое для меня делали. Мама с папой, завалившие внучку самыми интересными и качественными игрушками, тоже тратились: то зимняя куртка, то велосипед, то большая говорящая кукла. Я пыталась как-то намекнуть, что Любе хватает пары зверушек и коробки кубиков, но сама точно также зависала в магазине игрушек, любуясь на конструкторы, паззлы, упаковки фломастеров и кукол в шикарных платьях.

У меня были скромные накопления, но оформить пособие для ребенка я не могла – Бьёрна-то супругом не укажешь, а признавать,

что Любима незаконнорожденная, мне не хотелось. Не хватало ей прочерка в графе «отец»! Когда дочке требовался осмотр, мы звали соседку, бывшую когда-то заведующей детской поликлиникой. Что и говорить, она оказалась понятливой и доброй, и не приставала с расспросами, отчего такую маленькую все никак не сводят в больницу. Впрочем, в этом и не было необходимости – Любима вообще не болела, не считая соплей, когда резались зубы.

– Это терронская кровь, – улыбался Мун. – У наших детей редко когда бывают проблемы со здоровьем.

Он пытался утешить меня, говоря, что датчика хватит, чтобы вскоре все уладить, но я постепенно сходила с ума от неправильности происходящего.

Несвобода, она душила меня. Словно запертая в клетке, я теряла остатки жизнерадостности и училась унылому смирению. Точнее, хотела научиться, но не выходило. То меня охватывала злоба, то печаль, то радость за растущую в неведении малышку. Как мало надо ребенку для счастья! Это взрослым все время приходится думать и решать, а она просто жила и довольствовалась настоящим.

С момента приезда Фроуди прошел месяц, и одним мрачным утром у нас сработала сигнальная лампочка. Я была дома одна, Любима кувыркалась в зале и тотчас вскочила.

– Огонёчек голит?

– Наверняка это тетя Маня принесла молочко. Ты иди, пожалуйста, в спальню, и там побудь.

– Хочу с тобой!

– Если все хорошо, я позову тебя. Договорились?

Дочка кивнула, но в комнату не пошла. Упрямая, она изначально не планировала от меня отходить.

– Давай играть в прятки, – предложила я.

Люба всегда пряталась под столом, и сейчас залезла туда же, а я взяла ружье. Ох и надоело мне бояться!

– Мама бать пляхую пальку! Мама, полёжи!

Так называл ружье Мун, когда Любима просила дать его поиграться.

– Взрослым можно, – сказала я и медленно двинулась к двери. – Сиди под столом и считай.

– Два, десять… – начала Любима. – Тырнадцать…

Раздался вежливый стук в дверь, и у меня внутри все похолодело. Однако на крыльце стоял не Фроуди, а какой-то другой мужчина. Я тщательно рассмотрела его через стекло, а потом осторожно приоткрыла дверь.

– Добрый день.

– Здравствуйте. Вы госпожа Беляева?

Снова терронец, чтоб ему пусто было! Правда, от него не разило опасностью, и выглядел он вполне приятно: светловолосый, в серой форме госслужащего, с небольшой сумкой через плечо. Глаза смотрели без вызова, спокойно и дружелюбно, но я приказала себе не расслабляться.

– Да. Что вам угодно?

– Я представляю Комитет по защите прав колонистов и хотел

бы пригласить вас на процедуру считывания датчика. Вам известно, что это и зачем проводится диагностика?

– Отчасти. Расскажите.

– Хорошо. Дело в том, что вашу дочку нужно зарегистрировать. Это несложная процедура, и мы скоро все уладим. Девочку можете оставить дома или с собой взять. Врач высшей категории ЭП-10 считает особым прибором информацию в присутствии кого-то из ваших родственников – лучше родителей. Еще будут присутствовать представитель полиции вашего мира и юрист, а также я как председатель комитета…

– Откуда вы обо мне узнали?

– От Элиаса Бэрда.

Я скрипнула зубами. Снова этот олух! Кто еще по его вине заявится? Президент Терры, может быть? Или сразу вся армия на танках?

– Капитана Кэла Фроуди знаете? – спросила я, чуть шире открывая дверь.

– Да, а что?

– Он был здесь и угрожал мне.

– Хм…

– Из-за него я в больницу попала! – гневным шепотом произнесла я.

– Возможно, вы его не так поняли… – смутился мужчина. – Он законный представитель отдела по учету…

– Незаконорожденных, ага. Я всё поняла правильно.

Мужчина нахмурился.

– Пожалуйста, расскажите. Уверен, это большое недоразумение.

Я оглянулась – за спиной притаилась Любима. Она внимательно нас слушала. При ней и не поругаешься.

– Хорошо, но одно неверное движение – и я вас пристрелю.

Он отступил.

– Я пришел помочь…

– И я приму эту помощь, если уверюсь в вашей честности. Докажите, что вы не шарлатан и не подосланы психопатом Фроуди!

Мужчина развел руками.

– Простите, если мой коллега вас обидел. Я и правда не представляю, чтобы он был способен на подобные деяния.

– То есть он милый и добрый?

– Н-нет, – запнулся терронец. – У него репутация жесткого человека, но чтобы ударить…

– Представьте себе! Не верите – сходите в больницу Караева и попросите мою историю болезни. По вине капитана я свалилась с крыльца!

– Извините, я, возможно, не вовремя...

Я поняла, что кричу на него, и глубоко вдохнула и выдохнула.

– Вы не представились.

– О, прошу прощения. Эмро Шиар.

Он протянул руку, и я опустила ружье.

– Подождите здесь. Я вернусь и впущу вас. Однако учтите – заподозрю неладное…

– И пристрелите. Я рискну. В конце концов, это моя работа.

Я вздохнула и заперлась.

– Мама, это пляхой дядька?

– Нет, но ты не приставай к нему с игрушками. Мы немного поговорим, а потом он уйдет.

Я вместе с ней зашла в кладовку, дала одну из упрятанных старых игрушек, а сама сунула за пояс пистолет. Сразу стало спокойней.

Мужчина смирно стоял за дверью и медленно вошел, когда я распахнула ее.

– Привет, – сказал он Любиме.

– Пока-пока, – отозвалась та, и мужчина тихо рассмеялся.

– Малышка, надо говорить «здравствуй» или «добрый день», – напомнила я.