За мгновение до счастья
Шрифт:
— То, что мы делаем, и то, чего мы хотим, — разные вещи. Именно это делает нас цивилизованными. Я просто хочу, чтобы мы взглянули на то, что произошло, со всех сторон.
— Чтобы предусмотреть все возможные случайности?
— Это у меня получается лучше всего.
Кейт позволила себе не согласиться. Наверняка есть множество вещей, которые этот мужчина делает великолепно. Для начала он отлично целуется.
— Поцелуй и вправду был хороший. — Поняв по выражению его лица,
— То, что нам следует принять это в расчет.
Ее глаза сузились.
— Как переменную величину?
Он рассмеялся, и этот низкий гортанный звук откликнулся эхом внутри ее.
— Если ты настаиваешь на таком неромантическом определении, то да.
— Я думала, речь идет о физическом влечении, а не о романтике.
Грант поднял свой бокал:
— Ты это сказала как настоящий ученый. Вообще-то мы говорим о поцелуях. — Он наклонился вперед: — Но раз ты упомянула о влечении, давай поговорим о нем.
Кейт понимала, что будет не так просто закрыть дверь, которую она открыла. Выпрямившись, она притворилась невозмутимой.
— Физическое влечение — вещь вполне объяснимая. Мои рецепторы улавливают твои феромоны, твои — мои.
Он улыбнулся:
— Это правда?
Кейт пожала плечами. Ей не удалось убедить даже саму себя.
— Я практически ощущаю, как норепинеферин делает свою работу.
— И в чем же заключается его работа?
Она постаралась сохранить бесстрастное выражение лица:
— Он заставляет ладони потеть, сердце — учащенно биться. Из-за него пересыхает во рту и утрачивается способность трезво мыслить.
Его зеленые глаза задумчиво посмотрели на нее.
— Правда? Значит, вот что я делаю с тобой сейчас?
Внезапно Кейт стало нечем дышать.
— Я… э-э… Мы обсуждали теорию.
Рассмеявшись, Грант откинулся на спинку стула и сделал глоток вина:
— Вы живете в скучном стерильном мире, доктор Диксон.
Она почувствовала острую необходимость защитить то, чем занимается.
— Полезно понимать суть подобных вещей. Знать, к чему они могут привести.
— Правда? Что плохого могло бы произойти в противном случае?
— Мы могли бы неправильно истолковать происходящее. Сделать неправильный выбор.
— Некоторые вещи находятся вне нашего контроля. Разве есть закон, который запрещает нам наслаждаться друг другом, пока нам обоим этого хочется?
Его намек возмутил ее. Неужели вероятность чего-то большего полностью исключена?
— На карту поставлено слишком многое.
Наконец его глаза посерьезнели.
— Это верно. Неужели мы уже все испортили?
— Мы не сделали
Он медленно кивнул:
— Хорошо. Я бы не хотел, чтобы ты потом страдала.
— А как насчет тебя самого?
Грант пожал своими широченными плечами:
— За себя я не переживаю. Я выживу.
— Из этого следует, что ты за меня переживаешь?
Для человека, не привыкшего лезть за словом в карман, он молчал слишком долго.
— Я не хочу причинить тебе боль.
— Почему?
— Потому что ты этого не заслужила.
— Мы с тобой друзья, Грант?
— Ты была другом моего отца. Более близким, чем я себе это представлял сначала.
Кейт расправила плечи:
— Я никогда не ужинала с твоим отцом. Никогда не ночевала в его доме.
— Полагаю, в машине ты с ним тоже не целовалась.
Ее щеки вспыхнули от смущения.
— Наши с тобой отношения отличаются от тех, что связывали тебя с моим отцом, — продолжил он.
— Надейся, — поддразнила его она.
Он покачал головой:
— Я точно знаю.
— Вы с ним почти не общались. Откуда ты можешь знать, что между нами ничего не было?
Грант поморщился:
— Я знаю, потому что видел, какими влюбленными глазами он смотрел на мою мать. Такая любовь не проходит никогда.
— Твоя мать умерла рано, и он слишком долго жил без нее.
— В этом и была трагедия.
— Ни за что бы не подумала, что ты принадлежишь к тем людям, которые верят в настоящую любовь.
— Возможно, мне не следовало бы этого признавать, но так трудно не заметить ее отсутствия в сегодняшнем мире.
Кейт была поражена тем, что его мнение по этому вопросу совпало с ее. Чтобы скрыть свое волнение, она рассмеялась:
— Любовь все слишком идеализируют. Она не спасла ни твоих родителей, ни моих.
— Это верно, но мы говорили не о любви. Я говорил тебе, что знаю, почему ты не пила вино с моим отцом. — Грант посмотрел на нее через остатки мерло в своем бокале. — Я провел с тобой достаточно времени, чтобы понять, что ты за человек.
— И что же я за человек?
Откинувшись на спинку стула, он наклонил голову и внимательно посмотрел на Кейт:
— Ты открытая. Преданная. Бесхитростная. Ты вкладываешь душу в то, что делаешь. Любишь порядок во всем. Ты совсем не такая, какой я тебя себе представлял.
— И какой ты меня себе представлял?
— Более жесткой. Безжалостной. Несгибаемой.
К ее горлу подкатился комок.
— Похожей на людей, с которыми ты привык иметь дело?
— Да. Я не всегда знаю, как мне с тобой быть, Кейт, — ответил он, опустив глаза.