За пеленой лжи
Шрифт:
Это была игра, и она обоим нравилась.
Гена не был трудным ребенком, и никакого особого беспокойства Люба испытывать не могла, с интеллектом у нее было все в порядке, тревожные глаза были просто частью игры.
Игра перестала нравиться, когда в семью пришло горе.
– Илюша, Геночка ведь поправится, правда? – хватала Илью за руки Люба.
– Будем надеяться, – старался Илья ее успокоить.
– Мы живем в двадцать первом веке… Ну неужели нет хороших лекарств!
– Конечно
Жена веселела, включала телевизор. А Илья ловил себя на том, что смотрит на нее с изумлением. У нее было медицинское образование, и она не могла не понимать, что вылечить сына нельзя. Можно только продлить ему жизнь на несколько месяцев или лет.
Впрочем, если бы она погрузилась в тоску, было бы еще хуже.
Илья отпер дверь квартиры, позвал:
– Люба!
В квартире стояла тишина.
– Люба! – он, не разуваясь, заглянул в комнату, где жена обычно смотрела телевизор. Прошел в спальню. – Люба!
– Ты уже пришел? – Люба лежала поверх покрывала, укрывшись пледом.
– Плохо себя чувствуешь?
– Такая тяжелая голова! – пожаловалась она и протянула ему руку.
Илья подошел, сел рядом с ней.
– Никто не приходил?
– Н-нет, – растерялась она. – Кто должен прийти?
– Полиция наверняка к нам наведается.
– Зачем? – жена непонимающе отшатнулась.
Неожиданно ему стало противно оттого, что она разыгрывает непонимание. Сейчас не то время, чтобы притворяться друг перед другом.
– Юля жила с нашим сыном, – напомнил он.
– Пусть приходят, – к его удивлению, жена равнодушно пожала плечами.
Илья потрепал ее по руке, встал, переоделся в домашний костюм.
– Обедать будем?
– Попозже, – отказалась она. – Совсем нет аппетита.
Жена потянулась за лежащей на тумбочке книгой, он отправился на кухню.
Когда он впервые увидел Юлию, она показалась ему поразительно похожей на молодую Любу. Вообще-то, особого сходства не было, разве что обе были невысокие, светловолосые и светлоглазые. Общее было в чем-то другом, что Илья затруднился сформулировать.
Жена к сиделке отнеслась благосклонно.
– Дурочка какая-то, – улыбнулась Люба, когда они ехали домой.
– От нее большого интеллекта не требуется, – заметил тогда он. – Надо, чтобы она хорошо готовила и делала все, что Гена попросит.
Из коридора послышались шаги, Люба вошла, села за стол.
– Помнишь, Гена расследовал дела по коррупции? – жена провела пальцами по столу.
Это было давно, еще до болезни. Жене тогда очень не нравилось, что сын занялся опасным делом. Она плакала и уговаривала Гену быть осторожным.
Вообще-то, осторожности сыну было не занимать. В своих публикациях он взвешивал каждое слово и был скорее провластным журналистом,
Расследования тогда ничем не завершились. Гена давал понять, что о тайных схемах ему известно многое, но публиковать ничего не стал. Люба считала такую его покладистость собственной заслугой. Ей нравилось думать, что она имеет на сына влияние.
– Почему ты спросила? – удивился Илья.
– Юля могла найти его записи.
– Ну и что?
– Она могла сунуть нос куда не надо.
– Теоретически могла, – согласился Илья. – А практически вряд ли. Ей ума не хватит разобраться в банковских схемах. И вообще… Зачем ей это? Шантажировать сильных мира сего? Как раз на то, чтобы понять, куда не нужно совать нос, ей ума должно было хватить, уверяю тебя.
– Но ведь почему-то ее убили…
– Давай обедать, – решил Илья и открыл холодильник.
Он был уверен, что жизнь кончится, когда сына не станет, но жизнь продолжалась.
Жизнь продолжалась, и они с Любой продолжали лгать друг другу.
– Ты что, Маша? – испугалась Вера. – Что случилось, Машенька?
Парень, который позвал Веру, выплыв из-за угла, снова принялся раскладывать продукты по полкам.
Вера потянула Машу в сторону.
– Что случилось, Машенька?
– Юлю убили, – прошептала Маша, косясь на парня. – Приходи в субботу на похороны. Придешь?
– О господи! – ахнула Вера и велела: – Стой здесь! Никуда не уходи!
Вера убежала, через минуту снова появилась, на ходу застегивая куртку. Оттолкнула Машину тележку и потянула Машу к выходу. На улице на секунду остановилась и помчалась к расположенному в соседнем доме кафе, таща за собой Машу.
В это кафе Маша никогда не заходила. Она вообще редко ходила в кафе, разве что с подружками на чей-нибудь день рождения.
В кафе оказалось хорошо, уютно и тихо. Вера подтолкнула Машу к ближайшему столику, подбежала к стойке, вернулась с двумя чашками кофе.
– Садись! – приказала она Маше. – Сядь, что ты стоишь!
Маша послушно опустилась на стул.
– Рассказывай!
– Ее застрелили на кладбище… У нее был гражданский муж, он умер недавно. А Юлю в среду застрелили на кладбище, где он похоронен…
Маша говорила сбивчиво, но, как ни странно, рассказала все и быстро. Может быть, потому что Вера умело задавала короткие вопросы. Маша рассказала, как Юля устроилась сиделкой к больному Геннадию, как от Геннадия ушла жена и женой стала Юля. Рассказала даже про завещание, которое исчезло. Еще рассказала про то, что собственности у Геннадия никакой не было, больших денег тоже, и завещание едва ли имеет отношение к убийству.