За полвека
Шрифт:
Мост над болотами перед рассветом.
Цепочка фонарей — и нет ей конца.
Почти что вергилиев путь к тому свету…
Это — Местро. На полчаса —
Воды да столбов…
Но я — не об этом,
А только о том, что прошедшим летом
На площади, сдавленной серым светом,
В длинном пространстве, скрипкой пропетом,
От арки до арки перед рассветом
Снова слышны были их голоса:
И тех, кто остался в прошлом веке,
И тех, кто уехал
(Ведь античные, того света реки
Только для виду забвеньем грозят).
И в бесконечность за аркой арка
Уходят от радуг Святого Марка…
Вдоль по площади арки эти
Эхо друг другу передают:
Оттого мы и встретились тут, на том свете —
Бесчисленны эха — и те, и эти —
Под каждой аркой и в каждой Лете
Случайную фразу вернут на рассвете
И чью-нибудь,
и мою…
и мою…
154.
Между пеной и небом,
На светлом песке отлива —
Морские кони Камарга,
Прибоя белые гривы.
На всех прокатиться бы разом,
На всех, низкорослых как волны,
На всех этих белых спинах —
Тебе на волнах качаться,
А мне бы в сёдлах старинных.
До Африки прокатиться
Отсюда, где дождик да чайки,
И может, поймёшь случайно,
Кто — конь, кто — морская птица!
До завтрашнего рассвета
Доплыть, доскользить, докатиться
Под белые минареты
Сверкающего Туниса!
Стих ветер. Исчезла пена.
И серые, вал за валом,
Другие приходят волны,
Качаются медленно волны,
Как спины слонов Ганнибала.
Приходят волны, уходят,
Песчинки дней сосчитают
И пересчитают снова —
И вовсе они не похожи
На серых слонов Ганнибала:
Они — из моря другого,
Того, где чёрные скалы
Толпятся, срезая пену
И брызги вбивая в стену.
А в общем, все рвутся в когда-то,
Где не были и не будут,
А в общем, все ищут сказку,
Конец которой забудут
Между пеной и небом,
На светлом песке отлива…
155.
Gare d'Orsay
Когда туман к воде сползает постепенно,
И облака сидят на креслах площадей,
Я в городе сыром завидую Гогену —
Нездешности его деревьев и людей.
…Сухой чертополох танцует на бумагах,
В редакциях газет — машинок чёрный лом,
А в серых зеркалах, в пустых универмагах
Красавица ольха смеётся над тряпьём.
И небо чёрное
Всё в белых искорках, как старое кино,
И на экран ползёт видение вокзала,
Где паровоз летит в стеклянное окно.
Всё на места свои вернётся непременно.
И утки на воде — как тапочки Дега…
Шуршит буксир МаркИ над розоватой Сеной.
И тихо. И рассвет. И тают берега.
156.
Мы дошли до края света.
И гранитная часовня
(Эта низкая часовня) —
Над уклоном к морю…
Нету
Ничего, кроме часовни
И травы у края света.
Монотонный дождь.
И снова
Капли по плащам шуршат.
В тёмных и средневековых
Мы в плащах до пят.
И гранитный крест за нами.
Дождь косой, да серый камень…
Может там, за облаками,
Там за морем, может, — лето?
Мы дошли до края света…
Pointe du Van, Бретань
157.
Собаке Нюше
В эту осень небо привыкло
Зажигать каждый вечер закат.
В оркестровой скрипки пиликают —
Как дубовые листья кружат,
А со сцены — воронье соло,
Воробьиный хор (далеко!),
И с готовностью невесёлой
Ветры пробуют геликон.
Ну-ка, вслушайся, если уловишь,
Репетирует что-то даль,
Где-то — поезд по шпалам клавиш:
То настраивают рояль.
Мы с тобой пройдём непременно,
По паркетам листвы скользя,
За кулисы, в фойе, на сцену —
Только в зрительный зал нельзя.
Говоришь — пойдём? Но однако
Нам никто ещё не сказал…
И куда нам спешить, собака?
Нас не пустят в зрительный зал.
158.
Gehе Graal zu suchen, ritter
В. фон Эшенбах
На охоту за словом, на охоту охот,
На охоту за словом: ну а вдруг повезёт?
Толпы чёрных предзимних кустов оголя,
По стерне опустелой, по жалобам трав,
Сколько лет — через чьи-то чужие поля,
Чьи-то строки чужие
по пути раскидав!
—- - —- - —
Из холодного мира немых фонарей
(Каждый плащ, как дождливый плач) —
К островам, где словами двигал скалы Орфей,