За порогом боли
Шрифт:
– Перестань, Максик. Все было не так, как ты говоришь.
– Да пошла ты вместе со своими оправданиями!
Ленка подтянула колени к подбородку и обиженно засопела. Макс закурил, сделал пару затяжек и, скривившись, затушил сигарету.
– И что теперь?
– А ничего!
– Ты что, теперь еще и кочевряжиться будешь? А? Хватит выпендриваться, рассказывай про свои страдания.
Ленка еще несколько секунд помолчала, а потом уткнулась лицом в колени и, чуть не плача, всхлипнула:
– Олеж, у меня, правда, большие неприятности.
Ленка, в общем-то, бабенка
– Ладно, ладно, не куксись. Я не хотел. Извини. – Макс подошел, погладил Ленку по плечу. – Успокойся и спокойно расскажи, что стряслось. Может тебе принести что-нибудь?
– Нет, не надо ничего. Понимаешь, Олежек, приехала я к матери, пожила пару дней. К Алику не пошла…Знаешь, год прошел, как-то все остыло. Да и тогда я на него повелась только из-за ссоры с тобой. А он, похоже, все это воспринял всерьез. Уволился из армии, остался у нас в селе. Купил магазин, поставил пару ларьков, арендовал свою часть…
– То есть? – не понял Макс.
– Ну, их же расформировали. Сама часть осталась бесхозной. Вот он ее и арендовал в сельсовете.
– Круто! – не смог не восхититься Макс. – И что он там собирается устроить? Ведь там же, как я помню, казарма приличная, на полсотни рыл, столовая, два или три ДОСа, склады…
– И еще здоровенный гараж за последний год построили…Ну, там же трасса московская рядом проходит. Он хочет кемпинг для дальнобойщиков построить. И еще что-то там с охотой связанное.
– Да-а! Развернулся, джигит астраханский! Где же он бабок столько нашел? Он же простой прапорщик.
– Связей у него много. Да и папа в Астрахани, вроде, большая шишка. Торгует по крупному…Что-то я не туда полезла. Не отвлекай меня, – Ленка потерла виски пальцами, взмахнула в отчаянии руками. – Ну, не знаю я, как это объяснить! Он мне угрожает!
– Пристает что ли? Хочет чтобы ты ему принадлежала?
– Вроде того. Он сказал, что достанет и тебя и меня. И матери в деревне плохо придется.
– Да послала бы ты его подальше! Тоже мне, крестный отец сельский.
– Максик, ты же его не знаешь. Я говорила с мальчишками…Ну, там одноклассники, друзья детства…Это страшный человек. Он с мафией связан!
– С кем-с кем? – издевательски переспросил Макс.
– Не смейся! Я серьезно. Ринат сказал, что он как-то с торговлей оружием связан.
– Да Ринат твой сказочник и паникер!
– Его все село боится и ненавидит.
– Еще бы! У него лабаз и лавки, да денег куча. Теперь еще и поместье получил. Я удивляюсь, как ваши голодранцы ему до сих пор красного петуха не подпустили. Наверное, на самом деле боятся.
Макс задумался. Ленка с надеждой и, даже, немного зачарованно смотрела на него. За короткое время ее отсутствия Макс изменился. Лицо стало жестче, глаза тверже и злее, речь стала резкой и агрессивной, рот то и дело кривила презрительная усмешка.
– Н-да…Ты хочешь, чтобы я туда поехал и разобрался?
– Не знаю. Чем ты можешь помочь? Он же крутой!
– Да перестань ты из себя дурочку деревенскую строить! Ты любой городской сто очков вперед дашь, вот и говори по-человечески, не дуркуй.
– Это было бы хорошо, Олег, – после секундной паузы несмело произнесла Ленка. – Но ты, по-моему, его недооцениваешь. Да и далеко, а у тебя работа.
– Да уж, не до околицы дойти. Без малого тыща кэмэ на перекладных. Ну, ладно, помозгуем. А насчет работы не волнуйся – я в отпуске.
Макс поднялся и пошел на кухню к Кириллу.
– Кирь, хочешь маленько отдохнуть?
Тот отложил в сторону отмытую сковородку.
– Говори конкретно.
– Съездить надо кое-куда. Небольшие напряги. Поболтать кое с кем и все. Никаких проблем. Займет три-четыре дня, не больше, а на небесах зачтется.
Кирилл взялся за другую сковородку.
– Я не могу. У ребят и здесь проблемы, а я до сих пор в стороне.
Голос «афганца» не выражал никаких эмоций, как у нерадивого школьника, бубнящего стихи у доски.
Макс почувствовал, как уши и щеки становятся горячее, а ладони потеют. Продолжать разговор не было смысла, но Макс куснул губу и сделал еще одну попытку:
– Я бы и сам справился, но лучше, чтобы кто-то подстраховал.
– У тебя что, друзей больше нет?
– Ну, хорошо. Тогда дай мне машину на пару дней.
– У тебя нет доверенности.
– Да и хрен с тобой! – Макс разозлился, а испытанное унижение от отвергнутой просьбы только подлило масла в огонь. – Вали тогда со своей тачкой к своим, им еще один боец просто позарез нужен! – Макс это ляпнул сгоряча, не придавая особого значения своим словам, только чтобы сорвать раздражение. Но Кирилл абсолютно спокойно выключил воду, вытер руки, повесил полотенце и направился к выходу.
– Ну, и куда ты?
– К своим, – все так же ровно произнес Кирилл.
– Вали-вали, – крикнул Макс уже закрытой двери.
Он постоял несколько секунд, кусая губы, а потом вдруг со всего маху врезал кулаком в стену, едва не переломав пальцы, сел на табуретку и обхватил голову руками. Он болезненно остро ощутил чувство одиночества и беспомощности. Из-за этой ерунды он остался один. Плохо оставаться в одиночку перед лицом смертельной опасности, но еще хуже терять друзей. Тем более – настоящих друзей. За неделю знакомства они с Кириллом успели побывать в передрягах, на грани жизни и смерти. И теперь Макс начинал понимать, почему «афганцы» дружат совсем по-другому, не так, как все. Настоящего верного Друга можно найти и на гражданке, но дружба, обретенная перед лицом смерти, спаивает быстро и навеки. И разрезать это чувство можно только по живому мясу. И вот теперь только начинавшая складываться дружба ломалась из-за его, Макса, подозрительности. И Кирилл, и Грек, и Касым были оскорблены его недомолвками, они поняли, что он им не верит, а худшего оскорбления для Друга и не придумаешь.