За последним порогом. Паутина. Книга 2
Шрифт:
– Солянку мы бы просто распродали и забыли, а что делать с этим пакетом? – вздохнула Кира. – С нашей специализацией косметическая алхимия никак не сочетается, но как можно просто взять и продать блокирующий пакет акций такого предприятия? Это же полный контроль над деятельностью, свои люди в наблюдательном совете, да и вообще.
– Да, как-то не совсем понятно. Значит, Хомские планируют что-то от этого получить, не идиоты же они, в самом деле. Причём я даже подозреваю, что за бархатная лапка здесь потопталась. Беримир-то человек прямой, а вот моя новоприобретённая сестрёнка, похоже, себе на уме.
– Сестрёнка? – сразу же заинтересовалась Стоцкая.
– Да,
– То есть вы считаете, господин, что это такой хитрый план, и Хомские получат от этого какую-то выгоду? – искренне удивилась Зайка. – Я не понимаю, каким образом можно получить выгоду, просто так отдав четверть семейного предприятия.
– Ну мы же аристократы, а не торгаши, денежная выгода для нас не главное, – задумался я. – Они тоже заинтересованы в союзе с нами, а что может быть для этого лучше, чем совместное предприятие?
– По-моему, объяснение слабовато, – скептически заметила она. – Слишком много отдаётся за такую неопределённую вещь, как хорошие отношения.
– Слабовато, – согласился я. – Что-то ещё должно быть.
Я погрузился в раздумья. Такой подарок действительно выглядел чрезмерным, даже учитывая то, что Беримир ощущал себя виноватым. Я чувствовал, что упускаю какой-то важный момент, но никак не мог ухватить нужную мысль.
– А кстати, кто будет фактическим владельцем этих акций? – спросила Зайка. – Семейство или кто-то из вас?
– Точно! – я от избытка чувств хлопнул ладонью по столу. – Всё просто, как же я сразу не догадался! Это ведь доля деда, и мать точно не откажется от наследства своего отца. Вот смотрите – это предприятие, которое делает разную лечебную косметику и лекарства. А теперь скажите – как отразится на репутации такого предприятия и на его курсе акций объявление, что Милослава Арди стала его мажоритарным акционером?
– Кажется, я знаю, какие акции мы сегодня же начнём скупать, – кивнула Зайка. – У нас есть кое-какие средства в резерве, так что денег хватит. Но меня всё-таки смущает такой вопрос – мы же можем просто продать этот пакет, и тогда Хомские потеряют эти акции, ничего не приобретя взамен. Почему они идут на этот риск?
– Думаю, они в таком случае потеряют только деньги, а не акции. Наверняка они передали этот пакет с правом приоритетного выкупа при продаже. Но на самом деле риск для них совсем небольшой, для нас же невыгодно этот пакет продавать. Ты ведь на самом деле не собираешься его продавать, верно?
– Конечно, не собираюсь, я ещё с ума не сошла, – подтвердила Зайка. – Но они-то не могут быть в этом уверены. Почему они просто не оговорили с нами условия передачи акций?
– Ну ты скажешь тоже, Кира, – изумлённо посмотрел я на неё. – Оговаривать возврат долга чести условиями – такое даже для купцов выглядело бы дико. Нет, Влада всё сделала правильно, в самом деле умная девочка. Мы получили пакет акций именно такого размера,
Постепенно я перестал так уж нервно относиться к разговорам с князем. Наше семейство начало что-то значить в политических раскладах, и вызов к князю уже не обязательно подразумевал предстоящую выволочку. Порой князь даже советовался со мной, хотя было у меня сильное подозрение, что мои советы ему на самом деле не нужны, а спрашивает он их только для того, чтобы польстить моему юношескому самолюбию. Наш князь манипулятор ещё тот, так что я старался воспринимать любые лестные слова от него критически.
– Как жизнь, Кеннер? – участливо поинтересовался князь. – Есть какие-нибудь проблемы?
– Твоими заботами, княже, – учтиво отозвался я. – Проблем пока нет, надеюсь, и не будет.
Князь понимающе усмехнулся, мол, надейся-надейся.
– Я тут от Хотена услышал удивительную новость, что ты как-то ухитрился влезть в семейное предприятие Хомских. Не расскажешь?
– Да нечего там рассказывать, княже. Беримир отдал долю деда.
– Ах, вон оно что! А я-то уже почти и забыл про ту историю с долей Даняты. Стало быть, с Хомскими у вас дружба налаживается?
– Почему бы и нет? Хомские нам близкие родственники, а Беримир – человек чести.
– В отличие от Путяты, да?
– Я Путяте не судья, княже, и ничего говорить про него не стану. Это дела старшего поколения, они мимо меня прошли, и я в них влезать не хочу. Об этом тебе лучше мою мать спросить.
– Что Милослава может сказать про Путяту, я и так знаю, – хмыкнул князь.
– Путяту она вылечила, – заметил я.
– Это-то и удивительно. Даже не представляю, как ты сумел её уговорить – похоже, твоё мнение для неё очень много значит. История с долей Даняты ведь и в самом деле дурно пахнет. Путята отличился, что тут ещё скажешь. Непонятно только, почему Милослава тогда ко мне не обратилась. Без её жалобы я в семейное дело влезать не мог, нет у меня такого права.
– И ты бы принял и выслушал обычную студентку? – искренне удивился я.
– И принял бы, и выслушал, и помог, – кивнул князь. – Студентка она или не студентка – у неё всегда был ко мне прямой доступ, это же привилегия любого гербового дворянина. Ты что, этого не знал?
– Не то чтобы не знал, просто не думал, что это всерьёз.
– Как это может быть не всерьёз? – удивлённо посмотрел на меня князь. – Дворянство клянётся служить княжеству, а князь в ответ клянётся блюсти права дворянства. Если князь свою клятву нарушает, он тем самым и дворянство освобождает от клятвы. Так что для князя права дворянства священны. Ты же сам не один раз просил аудиенции, и всегда получал её немедленно.