За последним порогом
Шрифт:
— Вообще-то я подумывал его казнить. По-моему, некоторые сотрудники завода как-то слишком вольно понимают смысл слова «лояльность». Хороший пример был бы очень к месту.
— И зачем ты меня позвал в таком случае? — нахмурилась она. — Надеешься, что мы станем его выкупать?
— Нет-нет, у меня и в мыслях не было вас шантажировать. — отверг обвинение я, выкладывая на стол папку. — Да и передумал я, пусть живёт-радуется. Просто у него в сейфе нашлись любопытные бумаги, и я подумал, что вам может быть интересно на них взглянуть.
Стефа неохотно открыла
— Забавно, да? Ваш человек обкрадывал вас для князя. Ну и себя немножко не забывал, конечно. Какой у нас князь разносторонний человек, просто сердце за него радуется. Вот только чужих карманов от своих не отличает, но кто из нас без недостатков?
Стефа молча глядела на меня, а я продолжил:
— Но судя по тому, что я от вас услышал, тут дело всё же не в деньгах, да и деньги эти для князя невеликие. Просто князь через управляющего постепенно перевёл ваш завод в категорию почти убыточных, чтобы вы его с радостью продали, вот только не учёл упрямства Ольги.
Стефа прихлёбывала кофе, о чём-то задумавшись. Наконец она спросила:
— И что ты хочешь за это?
— Ничего.
— Совсем ничего? С чего бы вдруг?
— Почему бы мне не оказать небольшую услугу бабушке? — пожал я плечами. — Тем более эта услуга мне ничего не стоит.
Стефа молча поднялась, прихватив папку.
— Спасибо, внук. — сказала она и ушла не оглядываясь.
К своему мороженому она так и не притронулась. Я вздохнул и придвинул к себе вазочку.
* * *
Курт Гессен зашёл в кабинет князя, внутренне собравшись. Он всегда чувствовал себя напряжённо, разговаривая с князем — хотя князь слыл в народе большим либералом и народным заступником, доверенные сотрудники прекрасно понимали разницу между реальным князем и тщательно культивируемым образом для публики. Проштрафившихся сотрудников князь карал безжалостно, и Гессен сейчас безуспешно гадал, что послужило причиной срочного вызова.
Князь Яромир Новгородский, подтянутый мужчина средних лет, с добродушным лицом, и плохо сочетающимся с таким лицом острым взглядом, сидел за столом, изучая какой-то документ.
— Заходи, заходи, Курт. — ласково сказал князь, отчего у Гессена по спине пробежал холодок. Ласковый тон был плохим признаком. — Скажи-ка мне, Курт, как там у тебя дела с «Артефактой»?
— Небольшая заминка, княже, — ответил Гессен, — ничего серьёзного. У нас не получилось вывезти склад и обнулить счета. Похоже, у мальчика нашёлся хороший советчик. Мы найдём возможность мальчишку прижать, мои люди сейчас над этим вопросом работают. Если будет трепыхаться, воздействуем через семью.
— Через семью, говоришь… — задумчиво сказал князь. — А что мы знаем о его семье?
— Живёт с матерью и сводной сестрой, мать работает в центральной лечебнице. Семья числится боковой ветвью Хомских, но с Хомскими никаких отношений не поддерживает. За ними никто не стоит вообще, можно не стесняться с давлением,
— Ты считаешь, что проблем не будет… Идиот! — внезапно рявкнул князь, ударив кулаком по столу. — Ты, Курт, ленивый идиот, который даже не потрудился запросить подробную справку! — князь посмотрел на Гессена оценивающим взглядом и продолжал прежним ласковым тоном. — Может, ты устал, Курт? Может, тебе пора на отдых?
Гессен побледнел. Под «отдыхом» для провинившихся сотрудников князь обычно понимал радикальный вариант.
— Виноват, княже. — выдавил он из себя.
— Виноват, верно, — кивнул князь, — а я вот не поленился и запросил в Круге данные на семью. Они все одарённые, это для тебя наверняка новость. Вот сижу сейчас, читаю. Мать Милослава Арди, целитель восьмого ранга, вот-вот получит девятый. Драгана уверяет, что за ним обязательно последует десятый, а возможно, она дойдёт и до одиннадцатого. Ты хоть понимаешь, что такое Высший целитель, кретин? Их в мире за всю историю всего пять человек было. Вот, к примеру, Воислав Владимирский, в отличие от тебя, это понимает, его люди уже Милославой интересуются. Когда они поймут, что она станет Высшей, Воислав ей предложит что угодно за переезд, любые условия. Вообще любые!
Князь уставился на Гессена бешеным взглядом:
— А на меня она затаит обиду из-за заводика, которому цена веверица[14], так ты напланировал? Можно не стесняться с давлением на семью, да?
[14 — Самая мелкая монета, 1/12 векши.]
На Гессена повеяло холодом могилы.
— Виноват, княже, всё исправлю, клянусь!
— А знаешь, что Драгана мне написала насчёт мальчика с сестрой? Что скорее всего они станут самыми молодыми Высшими за всю историю. Эта семья через несколько лет сама сможет Ольгу узлом завязать. Мне подвернулась редкая возможность сделать их обязанными, а ты, дебил, спустил эту возможность в сортир!
Князь помолчал, успокаиваясь.
— А ещё Драгана очень вежливо интересуется: знаю ли я, что мои люди устроили какую-то грязную возню вокруг «Артефакты»? Что посоветуешь ей ответить, Курт? Знаю ли я про твою грязную возню?
— Виноват, княже, всё улажу!
— Или вот письмо от Ренских. От Ренских, Курт! — рявкнул князь. — Интересуются деятельностью моих людей, направленной против родственной им семьи Арди. А ты стоишь тут и имеешь наглость рассказывать мне, что за мальчишкой никого нет!
Князь внимательно посмотрел на Гессена:
— Скажи мне, Курт, а ты точно на меня работаешь? Может, у тебя появились какие-то другие интересы?
— Княже, клянусь, это просто ошибка! Я все исправлю! — Гессен уже чувствовал мокрой спиной расстрельную стенку.
— Верю тебе последний раз, Курт, постарайся больше не ошибаться. Значит, так! С «Артефактой» вопрос закрыт, мне скандал ни к чему. Перед Арди извинись. Что хочешь ему говори, но чтобы у него никакого осадка от этой истории не осталось! Иначе я сам извинюсь, а перед этим пришлю ему твою голову. — князь посмотрел на Гессена тяжёлым взглядом. — И ты знаешь, это не фигура речи.