За последним вздохом

Pumbriya

– Честь - это служить Сильване и народу Отрекшихся, - отчеканила Алина.
– Запомни это.

Восхищение Отрекшихся своей королевой отдавало религиозным фанатизмом. Привязать все законы и правила к мнению и воле Сильваны - это вполне в их духе. Конечно, она многое сделала для этого народа, и такое отношение не на ровном месте возникло. Но он-то не мог прекратить думать и начать как безвольный вурдалак тупо считать ее мнение истиной в последней инстанции во всех ситуациях!

– Сильвана действует на благо Отрекшихся, - размеренно, подчеркивая интонацией каждое слово,

продолжила Алина.
– Это ее первейшая цель. Тут нет личных мотивов и амбиций. Применение Чумы - это не мстительность, не жажда крови, не желание устроить геноцид. Ты поймешь, когда побудешь с нами дольше.

Кольтира растеряно переводил взгляд с лица Алины на емкости с отравой и обратно. Можно испортить Чуму, он умеет. Прикончит пару поганищ, достанет их позвоночный порошок, прокрадется в шатры и превратит Чуму в кислоту. Но какой в этом смысл? Только уменьшить радиус поражения. Да и бойцы Отрекшихся при этом могут пострадать, а это точно предательство и неприемлемый вариант.

А так-то Сильвана - не Король-Лич, она не умеет воскрешать убитых, и погибшие от Чумы гилнеасцы не войдут в ее армию. Может, тогда и не так страшно все это?

Там же нет детей и мирного населения, только армия и ополченцы, вооруженные ружьями и волчьими клыками. Чумы не много, Отрекшиеся только выкурят противников из города. Ну и убьют, но чем бы это отличалось от ворвавшейся армии Орды или обстрела медными ядрами из катапульт и корабельных пушек? Сильвана только ускорит процесс, позволит обойтись без долгой осады и подтягивания войск.

– Ты разбираешься в политике?
– спросила Алина, и Кольтира неопределенно пожал плечами.
– Не особо. И я не особо. А Сильвана разбирается. Верь ей. Что, кстати, она тебе сказала, когда вызвала?

– Что буду служить лично ей… - отозвался Кольтира, все еще не сумевший сообразить, как ему теперь нужно поступать.

Алина в легком удивлении приподняла бровь и хмыкнула.

– Вот и радуйся. И не забивай голову лишними вопросами.

Кольтира с сомнением покосился на нее. Допустим, Сильвана всегда права - кстати, спорное утверждение, если вспомнить предательство демона и финт Гниллеса у Ангратара. Но она точно знает, что тут происходит? Задать этот вопрос вслух будет обвинением в предательстве.

– Ну что ты еще сомневаешься?!
– разозлилась капитан.
– Чего тебе еще объяснить?!

– А это точно по ее приказу… - начал он, но Алина перебила.

– Все, достал! Вот иди и спроси! По ее приказу или нет. Иди-иди. Сильвана ценит здоровую паранойю. Не теряй бдительности, и все в таком духе!

Она подошла к нему вплотную - из-за массивного доспеха рыцаря смерти, она казалась совсем тоненькой и хрупкой по сравнению с ним, - и решительно вытолкала его наружу из шатра.

– Если я тебя обидел, то я не нарочно, - на всякий случай сообщил Кольтира.

– Ну что ты, какие обиды. Ты же всего-навсего обвинил меня в желании предать и подставить мою королеву!
– звонко выкрикнула она.

– Да ладно тебе… - успокаивающе протянул он.

– Вали отсюда! Нет, чему я удивляюсь? Стоило отнестись к эльфу по-хорошему, как он сразу начинает вести

себя как последний козел!

Алина выругалась, развернулась и направилась прочь от шатра. Кольтира нагнал ее в три широких шага.

– Не злись, капитан. А хочешь, я тебе воргенов принесу, серебристых таких, а? Кожевнику отдашь, он из их шкур тебе плащ сделает. Тебе пойдет…

Алина остановилась, повернулась к нему и уперла руки в бока.

– Значит, применять “это” - бесчестно, а делать из разумных существ плащи - нормально?!
– возмутилась капитан, будто это не она фантазировала о сапогах из кожи гилнеасского принца.
– Признайся, ты просто ищешь возможность сказать кому-то гадость, обвинить в чем-нибудь мерзком, да? Меня или Сильвану, или еще кого-нибудь! А на самом деле тебе плевать на подобные вопросы. А я как дура стою, распинаюсь, объясняю ему, личными воспоминаниями делюсь! Иди ты со своими воргенами, знаешь куда?!

– Ну тогда сиди и дуйся, как обиженное дитя!
– огрызнулся Кольтира, разозлившись. И вовсе не было у него цели сказать кому-то гадость, он действительно был удивлен, если не сказать, шокирован, увидев емкости с Чумой.

– Ничего, с таким характером ты у Сильваны и двух недель не продержишься, - злорадно усмехнувшись, предрекла Алина.
– Скоро она выпнет тебя к Натаносу, как и собиралась. Вы два козла, вот и бодайте друг друга, а не окружающих!

Один раз уточнил, точно ли по приказу королевы происходят события - причем даже не обвиняя Алину лично, не она же тут командовала. И все, его уже уровняли с тем самым Бессердечным Типом, ставшим причиной алининой Ужасной, Катастрофической Личной Драмы.

Натанос Маррис был одним из приближенных королевы Отрекшихся, а при жизни служил Сильване в рядах следопытов. Единственный человек, которого обучали приемам эльфийских бойцов. Кольтира с ним не был знаком лично, только слышал массу весьма пикантных сплетен. В то, что тот был любовником великолепной генерала Ветрокрылой, верилось слабо. А версия Алины, что Натанос к ней и ее чувствам абсолютно равнодушен, так как много лет безответно сохнет по Сильване, казалась более правдоподобной.

– Посмотри на вещи с другой стороны. Представь, ты с ним занимаешься сексом, и у него отваливаются куски плоти, - посоветовал Кольтира. Это происходило во время подготовки оборонных укреплений столицы Гилнеаса, когда Алина с ним поделилась рассказом о своей несчастной любви к немертвому человеку, принципиально не пользующемуся магией крови для восстановления и сохранения тела.

– Каким сексом! Мы же нежить. Я говорю о платонических чувствах и отношениях!
– удивилась та таким тоном, словно вот-вот покрутит пальцем у виска.

– Какие еще платонические чувства? Мы же нежить, - в тон ей отозвался Кольтира.

– Просто кто-то - бесчувственная скотина, - парировала Алина.

– Просто у кого-то слишком буйное воображение.

Тогда Кольтира даже немного посочувствовал ей, привязавшейся к игнорирующему ее человеку. Но, возможно, Натанос всего лишь не так на нее взглянул или не с той интонацией ответил, раз Алина за любую мелочь в козлы записывает.