За последним вздохом
Шрифт:
А вот когда по приказу Кел’Тузада Плеть приступила к возведению крепостей, и единственным занятием рыцарей смерти стала охрана строителей и обозов, многие из них от безделья начали дуреть. И чем дольше они оставались без битв, тем чаще устраивали стычки внутри своей армии. Участвовать во всем этом Кольтира не хотел, но кто бы его спрашивал.
Излюбленными занятиями рыцарей смерти было унижение и истязание других, а еще утверждение своей силы и авторитета. Но живые пленники были хрупкими и быстро заканчивались, вурдалаки и поганища были слишком тупыми, поэтому задирать рыцари смерти вскоре начали друг друга. Впрочем, даже когда им было, кого убивать, спокойно они себя не вели, по пустячному поводу
Иерархия у них определялась отчасти званиями, но в большей степени - силой, и потому всегда нуждалась в уточнении и подтверждении. Рыцари смерти офицерских званий в этой грызне, как правило, не участвовали. Принц Артас и так знал, на что они способны, выслуживаться перед ним не требовалось. В отсутствие принца Артаса рыцари смерти демонстрировали силу друг перед другом, причем стараясь показать себя не как наиболее полезного Плети воина, а как самого жестокого и опасного.
Так вели себя не все. Кого-то - и таких было большинство, - вообще не интересовала внутренняя возня, кто-то умел находить себе дело. Кто-то просто развлекался, цепляя других. Зато те, кто любил устраивать драки и создавать проблемы, всегда были на виду.
Кольтира, не поддерживающий ни с кем контактов, апатично взирающий в пространство перед собой и ни с кем не конфликтующий, не был главной мишенью для издевательств, но и ему доставалось.
Их не устраивала его неразговорчивость - немертвые люди то ли действительно видели в ней проявление эльфийского высокомерия, то ли это просто был повод прицепиться. Скорее, второе, потому что среди рыцарей смерти было много молчаливых, мрачных и замкнутых, не интересующихся ничем кроме выполнения приказов.
Иная расовая принадлежность Кольтиры вообще доставляла ему немало сложностей. Она, по идее, должна была перестать иметь значение после смерти, когда они все стали нежитью, но на самом деле являлась главной темой для оскорблений и попыток развязать ссору. Довольно долгое время Кольтира был единственным эльфом-рыцарем смерти. Точнее, он слышал, что была еще одна, леди Бломе, но войско Плети и контролируемые им территории были так огромны, что Кольтира с ней никогда лично не сталкивался. Остальные эльфы, вошедшие в Плеть, были превращены в призраков-банши, которым сложно высказать претензии - улетят и забудут, или в обычную неразумную желтоглазую нежить, побеждать и мучить которую неинтересно. Почти все рыцари смерти были людьми, и когда им хотелось найти новую жертву, их внимание сразу же обращалось на Кольтиру, формально равного им, но отличающегося от всех.
Третьей причиной, помимо эльфийского происхождения и безразличия ко всему был тот факт, что Кольтира всем им уступал в силе и боеспособности. Навыки стрельбы из лука и перемещения по лесу в драке не помогали, тут важно было умение сражаться на мечах и кулаках. Кольтира не уступал им в плане техники, но оставалась проблема в элементарной физической силе. У немертвых, она зависела от вложенной в них при создании магии - здесь Кольтире сложно было сравнивать, он в этом не разбирался, - и от веса тела и объема мышц.
Люди и так в большинстве своем были крепче, чем эльфы, шире в плечах и имели более массивные кости. Да еще и были привычны к тяжелым полевым работам и необлегченным магией доспехам и оружию. А про немногочисленных орков и троллей и говорить не приходится, они все были еще крупнее. Кольтире было проще уворачиваться от атак, но каждому из рыцарей смерти хватало сил поднять его и швырнуть на несколько шагов. Не будь Кольтира уже мертв, он бы умер в первую же драку.
В присутствии Тассариана далеко они не заходили. Тот не сразу, нехотя, но все же просил их отстать - скорее всего потому, что Кольтира, а значит и конфликт с ним, происходили в непосредственной близости
Кольтира, всю жизнь проведший в казармах, прекрасно знал, что такое неуставные отношения. Но в обычных военных частях в Квель’Таласе за порядком следили, и ничего особо значительного там не происходило. Едва вылезшие из-под родительского крыла птенчики привыкали к мысли, что никто вокруг них хлопотать не будет, а еще развивали в себе терпение и выносливость. Им же на благо.
У Странников были традиции испытаний, порой весьма суровых и жестоких, но после которых любые пакости и агрессия прекращались. Новичок оказывался принят в ряды “своих” или подвергался полной изоляции, после чего сам просил вернуть его на прежнее место службы. Странники на опасных заданиях бывали часто и должны были быть уверены, что соратник, которому ты вчера в пылу ссоры съездил по морде и оттоптал любимую мозоль, не подставит тебя в бою.
Кольтира свое испытание проходил долго, насчет него никак не могли сделать однозначный вывод. Он и отвечал на любую агрессию сразу, и мстил после, поэтому можно ли ему доверить спину, ребята из его звена не могли понять. А потом один из них, Дарнолд, как-то очень неудачно вывихнул ногу во время битвы с троллем, и Кольтире пришлось помогать ему добраться до своих. Весь путь занял двое суток, и Дарнолд не раз предлагал оставить его здесь, в кишащем троллями и голодными пумами и мрачницами лесу. Кольтира, пока тащил его, скачущего на одной ноге, высказал все, что накипело за три месяца “испытаний”, но не бросил.
Сама ситуация, удачно возникшая как раз после особо оскорбительной выходки Дарнолда, отсутствие видимого отека на поврежденной ноге, протесты при попытке ее осмотреть и не очень убедительное “мне не нужна твоя помощь” наводили на подозрение, что все это было заранее продуманным спектаклем. Кольтира грозился лично оторвать ему пострадавшую конечность, если это окажется обманом. Правды он так и не узнал, Дарнолд настаивал на своей версии и даже два дня потом лежал с перебинтованной ногой, уверяя, что целители требовали неподвижности во избежание повторного вывиха.
Ожидание неприятностей в любое мгновение и всеобщее недоверие и были Кольтире знакомы. Но какими бы мерзкими или болезненными ни были выходки Странников, они имели конкретную цель, и на самом деле все, как правило, хотели, чтобы новичок прошел испытание, справился. А рыцарям смерти просто нужно было над кем-то поиздеваться.
Немертвые могут чувствовать боль, но слишком слабо, чтобы их можно было пытать. Раны слишком просто зарастить, чтобы угроза их получения на кого-то действовала. Окончательной смерти нежить не особо-то и боялась. Идиотские приказы, призванные утомить, довести до изнеможения и отчаяния другого, тоже потеряли смысл. Подойти, нанести несколько ударов или просто сбить с ног, подчеркнуть кто тут слабак, а кто чего-то стоит, и пойти дальше по своим делам - вот была самая распространенная форма агрессии. Можно было либо стерпеть, либо развязать драку, после которой оба участника убьют пару вурдалаков для исцеления повреждений, и все будет в порядке. Если бил кого-то один или двое рыцарей смерти, а не толпа, то никто, включая командование и не пытался разнимать драку - слабым не место в Плети, пусть тренируются.