За поворотом судьбы
Шрифт:
Пройдёт несколько лет, Катя уже окончит университет, и ей ещё раз доведётся его увидеть, но об этом в своё время.
Свобода воли
Пусть каждый новый день
Крупицу разума во мне разбудит.
Я не хочу заботиться о том о сем,
Пусть будет то, что будет.
Все в мире предопределено,
И в то же время – обладаем мы свободой воли.
Одно от другого не отделено
И то и другое играет свои роли.
Я захотела
Узнать, что – хорошо, что – низко.
Но вряд ли нужно было так переживать,
И по-другому всё бы вышло.
Желание знать
Отринуть все желания – к чему желать?
Желать мы можем лишь себе развития.
Желанье – знать, желанье – зреть:
Знать мир, как есть в своем он становлении.
Зреть тонкий мир, какое в мире управление.
Закон Вселенной:
Либо ты идешь вперед, либо ты идешь назад.
Движение вперед и есть желание знать.
А если знаешь, не будешь плакать и рыдать.
К чему? – тебе открыты законы мироздания,
А они все между собою связаны.
Глава 4. Турок
Знакомство
Наступил пятый курс Катиного обучения в университете. Учёба шла веселее. Скоро окончание. Впереди ожидалось ещё написание дипломной работы.
Катя стремилась к совершенству во всем. Если костюмчик – то изящный, если читать книгу – то всю, от начала до конца, если иметь подругу – то близкую по духу.
Пока таковой девушка не встретила за всё время обучения. Кому-то покажется это странным. Возможно. Таким натурам, как у Кати, замкнутой и глубокой, трудно дается обретение подруги по духу. А вот для лёгкого времяпрепровождения у Кати появилась приятельница. Она с ней познакомилась однажды на дискотеке.
Та стояла одиноко у колонны в зале, и Катя осмелилась позвать её составить ей компанию. С тех пор девушки время от времени виделись на дискотеках. Катя, как правило, заходила за Таней, – так звали подругу, которая жила с мамой в квартире в пятиэтажке в соседнем микрорайоне. Мама не всегда легко отпускала дочь, но Таня старалась отпроситься.
«…Напротив общежития стоял дверец культуры. В один из осенних выходных мы с одной моей знакомой Таней пошли на дискотеку. Настроение было приподнятое. Музыка звучала подъёмная, живая. В тот день пришло необычайно много людей. Зазвучала медленная мелодия. Мы с Таней отошли в сторонку.
Вдруг ко мне подошёл мужчина средних лет и, говоря с заметным акцентом, пригласил на танец. Культурно так. Мы потанцевали. Следом за этим предложил посидеть в кафе-баре, что располагался в соседнем от танцпола помещении. Там за столиком сидел его друг. Я позвала Таню с собой, но мои новые знакомые ей явно пришлись не по душе, и она быстро ретировалась.
На столе в баре – спиртное, сигареты. Я не курила. Немного выпила вина. Мой знакомый назвался Нуриттенем. Ну и имечко, зато не затёртое. Сразу понятно, что из
Так завязалось наше общение. Он работал на стройке, осуществляемой турецкой фирмой, инженером по крыше. Там зарабатывали деньги. Стройка находилась недалеко от общежития. Они строили гостиницу. Я всё чаще приходила к нему на съёмную квартиру, которая располагалась в центре города, в трёх остановках от университетского общежития. И через некоторое время и вовсе переехала к нему…»
Вечерний страж
Несмотря на то, что квартира располагалась на седьмом этаже, она была мрачноватая и угрюмая. И находиться в ней одной было неуютно даже днём. А Кате часто приходилось ждать прихода друга до двенадцати и порой до часа ночи.
По мере приближения сумерек квартира начинала наполняться странными паутинообразными нитями, расходившимися во все стороны. Эти нити постепенно расширялись и уплотнялись. Они разбухали до такой степени, что заполняли собой всё пространство квартиры. И Катя уже не ходила, а буквально продиралась сквозь них.
И как только начинало смеркаться, она включала свет везде: в прихожей, на кухне, в одной из комнат и даже в ванне и туалете. Свет защищал её. Он не давал «неорганическим» существам материализовываться.
Оставались ещё две, неосвещённые комнаты, и когда девушка проходила мимо них, то испытывала непреодолимое чувство, что стоит ей немного замешкать около них, как её тут же поглотит тьма.
«…Мне ещё повезло, за тот период времени, какой мы жили в квартире, ни разу не отключали свет.
Позже перегорела лампочка в прихожей. А прихожая была связующим центром квартиры. В неё выходили все три комнаты, кухня, санузел. И, чтобы хоть как-нибудь размыть нахлынувшую в неё темноту, включала свет в тех двух комнатах.
После одиннадцати часов вечера я прекращала всякое хождение по квартире. Забиралась в кресло или на диван в большой комнате, включала музыку, чтобы не давила тишина, и учила уроки или, говоря точнее, пыталась что-либо учить.
Иногда мой страх перед обитателями тьмы доходил до такой степени, что, кроме всего прочего, включала телевизор, надеясь, что это поможет остановить неудержимо нараставшую панику.
В какой-то момент у дверного косяка появлялась фигура «главного стража» квартиры. Он стоял, прислонившись к стене, загораживая проход больше, чем наполовину. Мной овладевал такой невыразимый ужас, что я начинала судорожно умолять его: «Только не показывайся мне! Я не хочу тебя видеть! Я не могу видеть тебя!» И уже чуть не плача: «Не показывайся, пожалуйста…»
Катя не видела существо глазами, она его ОЩУЩАЛА всеми другими чувствами. Она «слышала» его присутствие.
«…Страж стоял, не двигаясь, и только пристально за мной наблюдал. Его замораживающий взгляд пригвождал меня к месту, и я теряла всякую способность концентрироваться на какой-либо мысли.