За поворотом судьбы
Шрифт:
И она мечтала.
Позабыв об уроках и обо всём на свете, она отдавалась на волю своего воображения и переносилась в более счастливый для неё мир – в мир, где она встречалась со своим, не найденным на земле идеалом. Неутолимое желание встречи с её Судьбой порождала удивительное разнообразие способов, неординарность ситуаций и обстоятельств, при которых происходило воображаемое знакомство.
«Стояли самые жаркие дни лета, – так начиналась очередная Катина фантазия. – В одни из них мои подруги Света и Надя расположились у меня на балконе. Мы ждали, когда спадёт жара, чтобы потом идти купаться
А пока Света и Надя гадали на картах, а я лениво глазела по сторонам.
Была среда, время послеобеденное, людей – редкий прохожий. В нашем городишке люди не часто пробегают мимо нашего дома.
– Эй, девочки, смотрите! – почему-то шёпотом сказала я, выглядывая с балкона на дорогу.
Заинтригованные моим странным жестом, подруги тоже посмотрели вниз.
С высоты второго этажа моего кирпичного дома нам открывалась следующая картина. По дороге двигался, именно двигался, а не шёл, молодой человек, лет двадцати, немного худощавый, с ярко выраженной для этого времени года белой кожей. Он с трудом волочил объёмную спортивную сумку. Но что-то непонятное, непривычное чувствовалось в его поведении. Казалось, что кто-то невидимый тянул его, а он обречённо подчинялся. Почти каждый шаг он останавливался, оглядывался и с отчаянием смотрел куда-то вдоль улицы, словно поджидая кого. Через несколько минут он скрылся из вида.
Изумлённые, мы, как любители подобного рода странностей жизни, не медля ни секунды, выскочили из дома с намерением следовать за незнакомцем.
Очутившись на улице, мы едва не столкнулись с быстро бежавшим пареньком.
– Вы тут высокого парня с сумкой случайно не видели? – запыхавшись, спросил он.
Через минуту мы все вместе мчались следом за бывшим здесь недавно молодым человеком. Неожиданно улица обрывалась и упиралась в другую, расположенную перпендикулярно. Но ни в той, ни в противоположной её стороне странного юноши не было видно. Тогда нам пришлось остановиться и обсудить дальнейшие действия.
Сейчас я могла рассмотреть нашего спутника более внимательно. Крепкого сложения, благородная шея, привлекательное лицо, русые волосы в оригинальном зачёсе, свободная манера говорить и двигаться.
Заглядевшись, я не сразу заметила, что он тоже смотрит на меня…»
Как бы подобные фантазии не могли показаться пустыми человеку практичному, у мечтательной же Кати постепенно определялся образ друга, мужа, образ ее идеала.
Образ
Он любит волю,
И я – взбираться в гору.
Он любит стужу,
И я – на корабль садиться в бурю.
Дожди способен созерцать,
Всю ночь дрожа в благоговенье.
И четырём ветрам себя отдать,
Вдыхая запах их до упоения.
Неутомимый, жадный до дороги —
Куда б ни позвала судьба.
Всегда он будет наготове,
И я с ним буду до конца.
Мы с ним – единая душа,
И оба верим в чудеса.
И каждый может превратить
Жизнь – в праздник навсегда!
Пророчество
Катя поступила в ВУЗ, и ей пришлось переехать из родного посёлка в город.
Будучи
«…Я училась в университете на втором курсе, когда это случилось. Снимала однокомнатную квартиру, находящуюся со всеми пересадками в полуторачасовой езде от места учебы. Моя учёба проходила во вторую смену, и домой приходилось возвращаться, когда на улицах зажигались фонари. Сначала проходила через тёмную арку дома. Я её страшно боялась. В воображении вспыхивали самые ужасные сцены, которые обычно происходят в таких местах, и мои нервы всегда были натянуты до предела. Затем предстояло зайти в свой подъезд, где никогда не горел свет, да и около подъезда тоже, потом в полутьме добираться до своей квартиры на четвёртом этаже. И когда я, наконец, оказывалась дома, то чувствовала, что совершенно измотана и полностью разбита. К тому же была невероятно измучена голодом, так как в университетских столовых не кушала, причём не столько ради экономии, сколько из-за своей крайней застенчивости.
Одетая в коричневый свитер и синие джинсы, с косой, как у школьницы, я робела перед яркими и самоуверенными одногруппниками, которые с лёгкостью знакомились друг с другом и заводили дружбу. Бесконечные их разговоры о шмотках, косметике, машинах, магазинах, нимало не интересовавших меня, а также обсуждение преподавателей и однокурсников претило моей душе.
Помимо университета я никуда не ходила, а в выходные сразу уезжала домой. От тоскливых часов одиночества спасалась книгами. Нам задавали читать много разной литературы, и с наступлением вечера я всегда спешила погрузиться в созданный автором мир. И этот мир оказывался единственной реальностью, в которой забывался враждебный для меня университет, холодные автобусы, пустые и озлобленные лица в них…»
Тихая, домашняя провинциалка, никак не могла свыкнуться с большим и мрачным городом, со своим отшельничеством и отчуждением в нём.
«…Ко всему мне нелегко давалась учёба. Если кому-то требовалось несколько минут, чтобы выучить заданное, то я затрачивала в два раза больше времени на то же самое. Все свои «неуспехи» переживала на очень глубоком уровне и проводила дотошный самоанализ и безжалостно критиковала себя. Кончилось это тем, что я «съела» саму себя.
Однажды утром проснулась со страшной тяжестью в голове и высоченной температурой. Хотела было встать, но, едва приподнявшись, бессильно рухнула обратно на подушку: тело не повиновалось. У меня не было ни таблеток, ни телефона и никого рядом, кто бы мог помочь.
Лёжа плашмя на постели и не будучи в состоянии даже думать, я то проваливалась в чёрную губчатую пустоту, то выныривала назад. И тогда, с трудом подняв тяжёлые веки, смотрела на потолок, пока забытье снова не утаскивало меня.
Так прошли сутки, наступили вторые.
Едва проснувшись, ощутила жгучую сухость во рту. Мозг громил сигнал жажды. Пить! Быстрее пить! Жжение во рту усиливалось с каждой секундой. Пить!! Пить!!! Этот сигнал, как непрерывный электрический разряд, разрывал моё сознание.