За пределом беспредела (На воле)
Шрифт:
Негромкой соловьиной трелью прозвучал дверной звонок. У порога был чужой. Громовский никого не ждал, он вообще терпеть не мог гостей, даже званых, к каждому из них относясь почти как к неприятелю, совершившему дерзкое вторжение в его домашнюю твердыню.
Майор положил наган на место и задвинул ящик.
В квартире было две двери. Первая, внешняя, – стальная, способная противостоять даже гранатомету, вторая, внутренняя, – полегче, но тоже прочная, из крепкого дуба, поэтому взломов и налетов Петр Иванович не боялся.
Отомкнув первую дверь, Громовский посмотрел в глазок. На пороге
– Чего надо? – недружелюбно поинтересовался майор.
– Здесь живет Громовский Петр Иванович?
– Здесь: В чем дело?
– А дело в том, что вы уже почти целый год не платите за квартиру, и РЭУ подало на выселение, – строго объявил сержант.
По его решительному тону чувствовалось, что он готов немедленно приступить к штурму и выкурить из-за крепких дверей злостного неплательщика.
Глупость ситуации заключалась в том, что все, о чем говорил сержант, могло оказаться правдой. Квартира, в которой проживал майор, находилась на балансе ФСБ, но об этом не знал даже начальник домоуправления. Деньги на оплату жилья шли как бы с личного счета майора в банке, но частенько по вине бухгалтерии ФСБ случались задержки с перечислением. Не исключено, что досадная оплошность произошла и на этот раз. Громовский открыл один замок, второй.
– Послушайте, я вам сейчас все объясню, – сказал он, приоткрыв дверь.
Он успел заметить, как левая рука сержанта взметнулась вверх. В лицо майору ударил горький запах, пол под его ногами накренился, он зашатался и повалился навзничь. Петр Громовский открыл глаза и первое, что увидел, была довольно расплывшаяся физиономия Николая Радченко, оперативная кличка Глухарь. Здесь же, в комнате, вольготно развалившись на диване, сидел уже знакомый сержант милиции.
– А ты ведь сука, майор, – радостно сообщил Глухарь.
Голова была неимоверно тяжелой, казалось, повернуть ее невозможно. Громовский попробовал пошевелить рукой, но ничего не получилось. Через секунду он осознал, что привязан к креслу крепкой бечевой.
– Почему так сурово? – спросил майор.
– A потому что угробить меня хотел. На свиданьице вызывал, а сам девять граммов свинца готовил. И после всего этого ты хочешь сказать, что ты не сука?
– С чего ты взял, что я хотел тебя убрать?! Развяжи наконец руки!
– И он еще спрашивает? – укоризненно покачал головой Радченко, обращаясь к сержанту, который равнодушно взирал на пленника. – Кому же ты тогда вчера дал согласие убрать меня? Кажется, звоночек был из Москвы? А ты болван и олух, майор, я переиграл тебя. Знаешь, в чем твоя ошибка? Ты позабыл, откуда меня выдернул. Так я тебе напомню: из специальной школы МВД! А нас там учили разным хитростям, и, знаешь, весьма толково учили. Вот, посмотри на эту штучку. – Двумя пальцами Николай держал маленький микрофон. – Он был вмонтирован в твой телефон, несколько таких игрушек находятся еще в комнатах, в сортире и даже на балконе. Это на случай, если к тебе придут нужные гости, и ты решишь покурить на свежем воздухе,
– Я не гадалка!
– А в ней пленка. Угрюмый, включи.
«Сержант» поднялся, взял с ладони босса кассеты и вставил их в портативный магнитофон.
«Петруша, – раздался уверенный мужской голос, – ты не находишь, что твои питомцы чересчур расшалились? Скоро о них будут говорить даже в Москве. Если ты не хочешь неприятностей лично для себя, то должен избавиться от их главного: Глухаря, кажется?» – «Да, это его оперативная кличка».
Майор узнал собственный голос, попробовал пошевелиться, но напрасно: путы связали его, как кокон – гусеницу.
«Он уже выполнил свою задачу, извалял Гордеева в дерьме по самые уши, так что тому и через двадцать лет не отмыться. Надеюсь, когда я тебе позвоню в следующий раз, по Глухарю уже пропоют заупокойную. Ты меня хорошо понял, Петруша?» – «Так точно». – «Вот и действуй».
«Сержант» выключил магнитофон.
– Что ты скажешь на это, Петруша?
На лбу майора выступили крупные капли пота.
– Это недоразумение, Николай. Я хотел с тобой просто переговорить:
Радченко громко расхохотался, хлопнув себя ладонями по коленям.
– Угрюмый, ты слышал?
– Да, Колян, – вяло улыбнулся Федор. Он плотно вошел в образ строгого стража порядка и, казалось, не хотел из него выходить.
– Как интересно! Выходит, ты пригласил меня на свидание в лес, чтобы признаться в любви? Слышь, Угрюмый, а наш майор, оказывается, в попку любит баловаться. Может быть, трахнем его перед тем, как придушить?
– Николай, не делай глупостей, о которых потом будешь горько жалеть! Тебя вычислят! – крикнул Громовский, испуганно вытаращив глаза.
– Хочу тебе сказать, майор, что я тебя убью не только потому, что ты хотел избавиться от меня. В этот раз столкнулись наши интересы. Ты хотел держать на привязи Гордеева? Так вот, вместо тебя это буду делать я. Угрюмый, задуши нашего майора. Прощай, дружок, – легонько похлопал Радченко Громовского по щеке и, насвистывая что-то бодренькое, направился к выходу.
Глава 21. НЕОЖИДАННЫЙ ЗАКАЗ
В маленьком немецком городке, располагавшемся в стороне от шумных автобанов, проходила выставка стрелкового оружия, в которой участвовало около трёх десятков стран.
Россия была представлена солидно. Кроме нескольких модификаций АКМ стенд украшали снайперские винтовки, интерес к которым со стороны потенциальных покупателей обещал быть огромным.
Почетное место на стенде занимал принципиально новый автомат, который в ближайшем будущем должен был вытеснить традиционный АКМ. По многим показателям – по дальности стрельбы, скорострельности, кучности – он превосходил все существующие автоматы. Стрелял он почти бесшумно, но главное его преимущество заключалось в том, что оружие почти не давало отдачи, а это обеспечивало большую точность. Автомат не продавался, он был выставлен как последнее достижение российской инженерной мысли, с целью заранее, еще до запуска в серию, разжечь ажиотаж среди возможных покупателей.