За пределом беспредела (На воле)
Шрифт:
Гордеев разгневался не на шутку. Федору даже на мгновение показалось, будто руки мэра потянулись к огромному бронзовому светильнику, стоявшему на невысокой тумбочке.
– Но-но, ручки-то свои попридержи. У меня хватит силенок, чтобы тебе шею свернуть. А потом, ты чего про себя думаешь? Может, ты чистой любви хотел? Мы ведь твоим девушкам платили куда щедрее, чем ты. Так что советую быть паинькой и не дергаться понапрасну.
– Чего вы от меня хотите? – прорычал Гордеев.
– Немногого. Для такого влиятельного человека, как ты, подобная просьба – сущий пустяк, – голос Угрюмого значительно подобрел. Федор даже стал выглядеть
– Да вы что?! Рехнулись, что ли?! – вскочил со стула Павел Несторович. Если бы гнев можно было оценивать по шкале Бофорта, то сейчас он наверняка приблизился к одиннадцатибалльной отметке. – А может, Колян меня с кем-то перепутал? Может, он думает, что я Президент России: хочу – караю, хочу – милую? Как, по-твоему, я должен освободить эту троицу? Позвоню начальнику СИЗО и скажу: хватит, мол, держать этих парней, ведь они такие славные, и вообще скорее всего произошла судебная ошибка! А знает ли твой Колян, что Крот сидит за разбой с причинением тяжких телесных повреждений, трое из тех, кого он ограбил, до сих пор не могут выбраться из реанимации?
Угрюмый молчал и с интересом наблюдал за разгневанным мэром. Забавное это зрелище – наблюдать перевоплощения всесильных. Гордеев всегда входил в свой кабинет, как мощный айсберг в узенький пролив, раздвигая тяжелыми плечами робких просителей. А сейчас он метался по комнате, словно дворняга, которой подпалили шерсть.
– А этот твой Серый? Двойное убийство! Да ему пожизненный срок светит! Ты знаешь, что его держат в отдельной камере и перевозят в специальной машине? Ты хоть знаешь, кого он угробил?
– Еще бы! Ментов.
– Вот именно. Они же его пристрелят при первой возможности! Я до сих пор удивляюсь, почему он еще жив! А твой Цыган? Он же сидит за изнасилование и разбой! Такие, как эта троица, не подлежат никакой амнистии. Пусть Колян просит о чем угодно, но только не об этом!
Угрюмый поднялся:
– Вижу, что наш разговор не получается. Очень жаль. Придется сегодня же сообщить об этом Коляну. Представляю, как он будет расстроен! – Федор сделал печальное лицо и покачал головой. – Ну что ж, мне надо идти. Не обижайся, если получится что-нибудь не так… Жизнь, знаешь ли, такая непредсказуемая штука…
– Постой, постой! – На лбу Гордеева выступили крупные капли пота. Видимо, он испугался всерьез. – Мне требуется время, чтобы все обдумать.
– Хорошо, оно у тебя есть. – Угрюмый посмотрел на часы. – Целых пятнадцать минут. Если ты за это время ничего не придумаешь, то очень осложнишь собственную жизнь.
– Что я могу придумать за эти пятнадцать минут? Что?! Разве только пустить пулю себе в лоб, чтобы вы не лезли больше ко мне со своими бесконечными просьбами!
– Хорошо. Я, кажется, кое-что придумал за тебя. Ты сейчас немедленно свяжешься с начальником СИЗО и попросишь его, чтобы всю троицу перевели в следственный изолятор номер три – тот самый, который находится у въезда в город.
– Это нереально! Ты же разумный человек и сам должен понимать всю нелепость ситуации. Нужно время хотя бы для того, чтобы оформить документы.
– Кстати, о документах. Колян просил напомнить тебе, что не забыл твоей услуги, когда исчезли два уголовных дела. Он также просил сказать, что до сих пор тебе благодарен.
Павел Несторович
– Как? Ты и про это знаешь?
– Уважаемый Павел Несторович, я знаю про все. – Угрюмый вспомнил Надежду, улыбнулся и добавил: – У нас с Николаем много общего.
В прошлом году из сейфа областной прокуратуры, шифр которого знали всего несколько человек, исчезли дела двух подследственных, и не каких-нибудь карманников, а очень авторитетных граждан города, промышлявших разбоями и грабежами. Имелись данные и о том, что подследственные не прочь были подработать законными убийствами. Судя по тому, как они жили на воле, дела у каждого из них шли в гору и, кроме шикарного «Сааба», каждый из них имел коттедж и кое-какую недвижимость в Греции, куда они ежегодно ездили на пару месяцев с девушками из местного варьете. Частенько ребятишки работали в паре, и поговаривали, что, возможно, их не отловили бы вообще, если бы они не стали расширять круг своих подельников, один из которых оказался сотрудником ФСБ.
В одну ночь прокуратура лишилась десятков свидетельских показаний, сотен фотографий, массы вещественных доказательств и всякого компромата, которого хватило бы на несколько уголовных дел. Восстановить подобный материал в полном объеме было невозможно, и для восстановления в любом случае потребовалось бы множество людей и несколько месяцев усиленной работы. К тому же дела исчезли за день до их передачи в суд, и было неизвестно, как поведут себя перепуганные свидетели на новом витке разбирательства.
Дела из сейфа исчезли не без помощи мэра, которому Николай Радченко за услугу передал двести тысяч долларов. Пропажа произошла в тот самый вечер, когда на первом этаже здания прокуратуры чествовали главного прокурора области. Ни в то время, ни позже никому и в голову не могла прийти крамольная мысль допросить в качестве свидетелей мэра города и прокурора области.
Николай Радченко со смехом высказывал смелое предположение, что прокурор области действовал заодно с мэром. В его предположении имелся свой резон. Чем не версия – после качественного фуршета прокурор в обществе мэра зашел в свой кабинет и без всяких вопросов, возможно за умеренную плату, передал дела городскому голове, который немедленно засунул папочки в мешок и откланялся.
Гордеев прикрыл глаза. Сейчас он выглядел по-настоящему раздавленным. Угрюмый усмехнулся – жалости он не ощущал. Разве можно почувствовать жалость, когда под крепким каблуком сапога трещит головка гадюки? В такой ситуации испытываешь только гадливость.
Наконец мэр открыл глаза.
– Надо позвонить прокурору. Так будет правильнее.
– Звони, если так считаешь, – разрешил Угрюмый.
Гордеев тяжело передвинулся к телефону, помедлив, взял трубку и набрал номер.
– Захарыч, – неожиданно бодро произнес мэр, словно не он только что метался в отчаянии по комнате. Достаточно было взглянуть на его лицо, покрытое красными пятнами, чтобы понять, с каким усилием ему дается такой тон. – У меня к тебе необычная просьба… Да нет, бабы тут ни при чем… Тут совсем другое дело. Нужно перевести Крота, Серого и Цыгана в тот СИЗО, который на выезде из города. Запомнил?.. Говоришь, как забыть таких гавриков? Ха-ха-ха. Мне самому смешно. Для чего? Я тебе потом все объясню, но нужно сделать это срочно. Нет, не завтра, а сейчас! Вот именно. Значит, через пятнадцать минут? Вот и лады