За пределом (том 3)
Шрифт:
Я ставил на Мачо, который мог помешать Бурому пробиться к власти и встать на сторону Соломона. Следовательно, с ним он и решил разобраться. Или же Мачо такой же, как и Бурый, потому имеет свои планы на власть и сделал ход раньше, чем мы. В любом случае, это пока война не с Соломоном, но очень близко к ней.
События ускорили свой ход, что было не в плюс мне точно. Команда ещё не набрана, и если я правильно понял Бурого, то он собирается после этого сразу пойти против Соломона, чтоб тот не успел опомниться.
Чёрт! Чуть-чуть не успеваю! Так, ладно, не об этом забота сейчас.
Я
Сто килограмм не хухры-мухры, но я был в состоянии их пронести на себе, ведь не зря качался, верно?
Я бы сказал, что выскочил из квартиры, но по-настоящему едва выполз, закрыв за собой дверь. Спустился на этаж ниже и начал тарабанить в дверь к Джеку. Тот открыл минуты через три, весь красный и запыхавшийся.
— Опять мучаешь нашу пленницу? — пробормотал я, сбрасывая мешки с деньгами с плеч.
— Нет, проверяю, жива ли она или нет. Что случилось?
— Я не знаю, появлюсь завтра или нет, так что будь готов отложить встречу или провести её лично. Я ещё созвонюсь с тобой. Я сейчас ухожу, так что деньги спрячь у себя. Если что, ты меня не знаешь, на то, что кто-то ломится ко мне, не реагируешь, понял? И Фее не говори. Вообще не говори никому ничего — скажи, что занят я.
Глядя на мой взволнованный и собранный вид, Джек правильно понял, что лучше со мной не спорить и не расспрашивать, а просто ответить:
— Тебя не знаю, для всех ты очень занят, ждать указаний по телефону.
— Верно, всё, давай, — кивнул я и быстро поднялся, уже держа пистолет с глушителем наготове. Была мысль пройти сразу по крышам над головами возможных убийц, но, как оказалось, крыша заперта на замок. Его бы отстрелить, но я не понаслышке знаю, что мне нужен куда более крупный ствол, чем девятимиллиметровый. Тогда идём через подвал.
Внизу тоже никого. Может быть меня и не караулят снаружи совсем, но проверять я, естественно, не собирался.
Спустился на ещё один этаж вниз, где был подвал. Здесь уже приходилось подсвечивать себе экраном телефона. Повсюду провода и кабели, стянутые вместе под потолком и свисающие, словно лианы. У стен проходили трубы, где-то едва слышно гудел щиток. Я прошёл мимо больших цистерн с водой, продвигаясь дальше к выходу из подвала, что выходил на другой стороне.
Остановился, огляделся, подумал немного, чтобы прикинуть, как лучше отсюда выбираться. Нет, через дверь не полезу, так как они вполне могут караулить и выход из подвала с другой стороны. Но вот что они вряд ли будут контролировать, так это маленькие окошки в подвале, к которым, собственно, я и направлялся.
Аккуратно пролез между труб через паутину, после чего по этим же трубам, шедшим горизонтально у стен, поднялся до окошка и, протерев рукавом грязное стекло, посмотрел на него, даже не надеясь кого-то увидеть. Нет, не видно, ночь же, а свет уличных фонарей сюда не выходит.
Открыл
Выбравшись полностью, я быстро закрыл за собой это окошко. Выйти из подворотни между домами — показать себя, что будет самоубийством. Поэтому я подошёл к такому же окошку у земли в доме напротив и быстрым ударом носка разбил стекло. Просунул руку, отщёлкнул щеколду, открыл его и проскользнул внутрь, чувствуя, как порвал себе рубашку и разодрал спину об острый край. Спрыгнул на пол и тут же закрыл его, замерев.
Прислушался, после чего быстро, подсвечивая путь телефоном, вышел в подвальный коридор. Интересно, а здесь крыша закрыта или открыта? Я решил проверить это, поднявшись наверх, так как перспектива лезть вот так, через подвалы, меня ни капельки не радовала.
Крыша была заперта. Но звено, за которое цеплялся замок, выглядело не так страшно. Я от души несколько раз приложился по скобе, что входила в дверь, рукоятью пистолета, пока не почувствовал, что она зашаталась. После этого два или три раза дёрнул со всей силы, пока в конце концов не вырвал скобу из двери. Выпав, она жалобно звякнула об ступени, улетая вниз.
Здесь же мне было куда проще добраться до конца этого квартала. Главное было брать разгон побольше, чтоб перепрыгивать двухметровые разрывы между домами и не зацепиться ногой за парапет. Добрался до конца, и здесь пришлось выбивать ногой дверь. С десятого раза она поддалась, а с тринадцатого пинка распахнулась, позволяя мне спуститься вниз.
Оказавшись на улице, я бегом преодолел кварталы до заветной машины, где меня ждал Француз.
— Ты долго, — сухо заметил он.
Только со мной Француз разговаривал в подобной манере. Не на людях, естественно, но это лишь показывало, насколько он меня недолюбливает.
— Лез через крыши, чтоб не попасться.
— Видел их?
— Даже не пытался узнать, если честно. Что с Гребнем?
— Попытались поджарить его прямо около дома. Он обратно к себе и забрался. Бурый решил не рисковать и вызвать полицию, которая и помогла Гребню не поджариться. Сейчас он числится как потерпевший, которого пытались обуть. Лежит в больнице.
— Что самая большая?
— Да, — раздражённо ответил он.
— Значит, нас решили сразу убрать… — протянул я. — А боевики?
— А что боевики? Они не будут лезть в эту кухню, их лейтенанты вообще не трогают, и не им они служат. Здесь вариться в котле будем мы. Кто кого одолеет, тот и молодец.
Насколько мне было известно, боевики вообще не лезли в это. Тут был принцип как и в любом бизнесе — не важно, что там и как директора решают между собой, обычным трудягам важно, чтоб им платили. Они все были обычным стадом, или стаей, если угодно, которую не интересовало, кто будет их направлять.