За руку с ветром
Шрифт:
– Ника! – громко позвал громкий женский голос – к машине подходили миловидная женщина с короткой стрижкой и в строгом костюме и юная длинноволосая особа лет шестнадцати, чем-то напоминающая Нику – возможно, овалом лица и посадкой глаз. Она радостно помахала.
– Что им сказать? – занервничала Ника, махая в ответ.
– Что ты сегодня выдала в книжном, – пожал плечами Никита. Ему было все равно. К ним приближались не его знакомые, и ему было безразлично, что они подумают. Он хотел просто сесть в машину и уехать – дел еще было много.
– Я не могу сказать, что ты мой брат, потому что это моя тетя и сестра, – прошептала Ника и сказала радостно: –
– Привет! Тут магазин музыкальный неподалеку, вот зашли, когда гуляли, – сообщила длинноволосая, с интересом глядя на Никиту. Она напомнила ему восторженного котенка, да и у ее матери было добродушное лицо, и он не стал им хамить.
– И тебя случайно увидели, – улыбнулась женщина. В глазах ее был немой вопрос – кажется, ей было очень интересно, что это за молодой человек рядом с ее племянницей.
– Это моя тетя и моя двоюродная сестра Марта. А это Никита, – спешно представила их друг другу Ника.
– Твой друг? – дружелюбно глянула на парня женщина. Кузина Ники не отрывала глаз от парня. Ей было любопытно.
– Ну-у-у, – уклончиво протянула Карлова. Она нервничала. – Мы-ы-ы…
– Мы недавно познакомились, – понял, что стоит вступить в игру Кларский, а не то эта глупая кукла все испортит. Он привычно и быстро вошел в образ хорошего мальчика. Этот образ был отработан почти идеально. Ведь таким он хотел быть в глазах других. – Подвез Нику к знакомой на машине.
– Не балуйте ее, – хихикнула девочка-котенок, не осмелившись переходить на «ты». – А то зазнается.
Ника одарила кузину недобрым взглядом.
– Иногда баловать нужно, – отвечал молодой человек. – К тому же мне не трудно. Зачем она будет через весь город кататься.
Тетя осталась довольна его ответом. Пару минут они поговорили, а после родственники Карловой удалились, хотя Никита любезно предложил их подвезти. Однако женщина отвечала, что им нужно зайти в гости и заглянуть еще в пару мест, поэтому им удобнее будет дойти своим ходом.
– Садись, опаздываем, – тотчас стал жестким голос Ника, как только родственники Ники ушли. Девушка, все еще переживающая из-за внезапной встречи, опустилась на сиденье, и они снова поехали – но не по центру города, а по пустынным летним днем улочкам, петляя между домами, дворами и парками.
Они остановились около продуктового магазинчика, располагавшегося на первом этаже десятиэтажного изогнутого буквой «г» дома, и Никита, бросив, что его не будет около часа, вновь оставил Карлова одну. Девушка, вновь обозвав его последними словами, заперлась в машине и пересела на заднее сиденье, на котором решила почитать совсем забытую книгу о современном искусстве, которая ей так приглянулась. Однако читать настроения не было. Буквы путались, строчки перепрыгивали одна на другую, а в голову стали лезть разные непрошенные мысли. Почему-то Нике вдруг стало обидно. У нормальных девушек, как та самая Маша из книжного, есть нормальный друг – Дэн, тот самый совершенный парень, из-за которого она, кстати, познакомилась с Укропом. А у нее нет никого, только сумасшедший бандит, или кто он там, у которого явно проблемы с головой и который в наглую ее использует. Эх, все-таки надо было предупредить эту Машу, что Укроп – чокнутый, похоже, она не знает, каков он настоящий, но она, Ника, не сумела этого сделать.
Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, она забралась с ногами на сиденье, прижавшись плечами к темному окну, и вновь попыталась почитать, но вскоре, не в силах сосредоточиться, стала просто листать листы из мелованной бумаги с изображением
– Смотришь картинки в книжке? – ухмыльнулся он, и девушка только глаза закатила. – Ну-ну. Черт. – Вдруг выругался он. – Детка-конфетка. Сейчас ты делаешь все, что я говорю, без выкрутасов и воплей. Поняла?
– Что? – попыталась подняться ничего не понимающая девушка, но Кларский развернулся и заставил ее принять обратное положение.
– Пригнись и не высовывайся, – сказал он. – Тебя не должны заметить. Ясно?
– Ясно, – прошептала девушка. Ей вдруг показалось, что Кларский встретил каких-то жутких личностей, быть может, криминальных элементов, и пытается ее защитить. Она сползла на широкое кожаное сиденье и прижалась к нему спиной. А Никита вылез из автомобиля. Все окна, кроме лобового, затонированы, ее не должны заметить, все будет хорошо. «Все будет хорошо», – говорила она про себя. Не выдержав, она приподнялась и выглянула в заднее окно. Вопреки ее страхам, Кларский разговаривал не с дюжиной мордоворотов, а с двумя самыми обычным парнями ее возраста. Похоже, разговор их было вполне себе дружелюбный, и хотя девушка не слышала, о чем они говорят, она видела, как незнакомец в бриджах, футболке и кепке улыбается, машет рукой, явно что-то рассказывая, и даже дружески хлопает Укропа по плечу.
Через пару минут парень в кепке исчез в магазине, а Никита тут же открыл заднюю дверь и, вытянув ничего не понимающую Нику за руку, потащил за угол дома.
– Что случилось? – широко открыла она глаза.
– Жди меня в этом дворе. Он не должен нас видеть вместе. – Вручил Нике сумочку Кларский. – Жди, поняла? Нам нужно кое-куда заехать.
– Может, я домой? – неуверенно спросила она.
– Нет, жди. Я скоро.
И Никита ушел. Через минуту из-за угла вышла и Ника. Она с независимым видом прошла мимо его серебряного и ставшего ей привычным автомобиля, в который загружались встреченные Кларским парни. Вернее, в машину уселся один, а второй – в кепке, стоял рядом с Кларским, и когда озлобленная Ника проходила мимо, она услышала, как молодой человек спросил:
– Ник, а что там с Машкой? Ты…
– Все в порядке. Я все решил. Я же сказал, что она меня не интересует. – Никита похлопал парня в кепке по плечу, а, заметив свою лже-подругу, просто отвернулся.
– Точно? – переспросил его приятель.
– Точно, – отрывисто отозвался Кларский.
– Смотри мне, чувак, а не то мне тебя ушатать придется! – в шутку пригрозил ему друг, заметно повеселев. В голосе его были мальчишеские интонации, и этот голос показался девушке смутно-смутно знакомым.
– Садись в тачку. У меня много дел.
И они уехали, оставив Нику одну в чужом дворе.
«Вот скотина, велел сидеть здесь, а сам свалил? Придурок!», – плюхнулась она на лавочку и немедленно вскочила – лавка была в песке, пришлось отряхиваться.
«И что, мне теперь тут сидеть и ждать его до скончания века? Укропчик решил, что я его верная супруга, что ли?
Жена декабриста? Ха», – думала она, вдруг поняв причину, по которой Кларский так нахально и внезапно выставил ее из тачки. Небось это его дружки, которые знакомы с его обожаемой Олечкой, ангелом во плоти, которой, по ходу, до своего любимого по барабану. Как тогда она, Ника, прикалывалась над нею по телефону, а эта Оля даже и не зачесалась. Как она там сказала? «Можно я перестану ревновать, а то я тороплюсь» – так она сказала и бросила трубку.