За счастьем(Повесть)

Капуана Луиджи

— Вот это так верно, — согласился с ним Станислав. — А вот теперь, что я вам скажу: один из наших посетителей дал мне рекомендательное письмо к своему другу капитану в Чивитавеккиа. Я попробую что-нибудь для вас устроить. Может быть, все и уладится.

И, когда они очутились на молу в Чивитавеккиа, Станислав дал мальчикам три лиры, сказал, чтобы они на эти деньги пообедали, а сам ушел, предупредив, что не знает, когда вернется.

— Только возвращайтесь. Не бросьте нас, — умолял Таниэлло.

Но Станислав в ответ так ласково посмотрел на испуганного мальчугана,

что тот сразу успокоился. Распрощавшись с маленькими итальянцами. Либерти, быстро исчез в надвигавшихся сумерках.

Подходила ночь.

Дженарино запел:

«Прощай, Неаполь, милый мой!»

И голос его дрожал от волнения.

Таниэлло вспомнил милый родной город и тихонько заплакал.

Потом все сидели молча. Им было тоскливо и страшно.

— Ну чего опять повесили носы? — попробовал пошутить Тотоно. Но шутка не удалась, потому что мальчику и самому было не весело.

Хорошо еще, что Станислав не очень запоздал. Скоро к молу причалила лодка. На корме ее сидел Станислав. Рассмотрев мальчиков, он радостно замахал им рукой. Выпрыгнув из лодки, он подошел к ним, крепко обнял всех троих и сказал:

— Все улажено. Капитан, как раз завтра, едет в Геную и берет вас с собою.

— В Геную.

— Ну да, в Геную, а оттуда в Турин. Двадцать лир у вас уже есть. Остальное вы приработаете в Генуе. Только по дороге остерегайтесь всяких покровителей и графов. В Турине вы купите билеты, доедете до Женевы, там вам останется только отыскать иностранца.

— А теперь вы от нас уйдете? — спросил испуганный Таниэлло.

— Что же, если хочешь, останься со мной? — предложил ему Либерти.

Но Таниэлло не захотел расстаться с товарищами.

— Нет, я не могу их бросить, — объяснил он. — И к синьору Калондроне мне очень хочется.

— Тогда поторапливайся! Боюсь, как бы капитан не раздумал вас взять.

Мальчики плакали, расставаясь со Станиславом Либерти.

— Напишите мне. Непременно напишите из Генуи, — кричал им Станислав, когда они уже вышли из лодки на палубу судна. Когда же он скрылся из их глаз, мальчики пришли на корму и уселись на якорном канате.

— Пошли бы вы теперь спать, — посоветовал, подойдя к ним здоровяк-боцман.

Они встали и спустились с ним в трюм.

Там он показал им койки.

— А теперь, покойной ночи! — сказал он им на прощанье. — Завтра просыпайтесь пораньше. На рассвете мы снимемся с якоря.

С этими словами он ушел.

Мальчики сию же минуту заснули. Они были утомлены и замучены всем пережитым.

Глава IV

НА МОРЕ

Первым проснулся «Прыгун» и визгом разбудил Таниэлло.

— Дженарино! Тотоно! Пора вставать, граф идет! — закричал мальчик.

— Какой граф? Где граф? — испуганно спрашивал сразу вскочив на ноги заспанный Дженарино.

— Вот несет чепуху! — протирая кулаками глаза ворчал тоже разбуженный Тотоно. — Это ему со сна почудилось. Граф остался в Риме, а мы плывем

на «Звезде» в Геную.

— Вспомнил! Все, как есть, вспомнил! Удрали от графа! — радостно закричал Таниэлло и уже грустно прибавил: — Вот только жаль, что Станислава мы уже больше не увидим.

— Ну это еще неизвестно, — сказал Дженарино.

— Может быть, как-нибудь и встретимся, — прибавил Тотоно.

В эту минуту боцман позвал их к капитану.

Мальчики струсили: вспомнили сурового пожилого человека, которого видели мельком вчера вечером на палубе «Звезды». Лицо у него было медно-красного цвета, нос огромный, а быстрые живые глаза точно видели все насквозь.

Когда они проходили, он мало обратил на них внимания, только сказал им отрывистое «здравствуйте» и стал смотреть в другую сторону.

Когда мальчики вышли на палубу, капитан, засунув руки в карманы панталон, ходил с трубкой в зубах по палубе. Заметив маленьких неаполитанцев, он им сказал грубым голосом:

— Послушайте, мальчуганы, я согласился вас довести даром, ну, а насчет пропитания — это уже статья особая. Придется вам промышлять самим. Заработайте себе что-нибудь.

— Что же, мы споем. — Не долго думая предложил Дженарино.

— Придумал. Споем! Здесь, голубчик, не до пенья. На судне работа совсем другая. Здесь надо работать руками, а не горлом. Вы будете у меня юнгами до самой Генуи, я отдаю вас под начало боцмана.

Мальчики растерялись.

— Что? Не нравится? Не нравится — живо в шлюпку и на берег! — С этими словами капитан повернулся спиной к мальчикам и направился на другой конец палубы.

Ехать назад в Рим. Этого они, конечно, не хотели. Готовы были делать все, что угодно, только бы их не прогнали с корабля. А работа оказалась к тому же веселой и легкой.

Суматоха отъезда, лазанье по мачте, которое напоминало им акробатическое упражнение, — все это было восхитительно. Дженарино, с быстротой белки, взбирался на самый верх мачты. Ему не приходило в голову, что он легко может сломать себе шею. Тотоно не хотел отставать от Дженарино. С необыкновенной ловкостью, изумлявшей даже моряков, он подымался на снасти, потом соскальзывал вниз. Таниэлло чуть-чуть трусил, но ни за что не хотел этого показать. Со смехом и шутками он лез за товарищами. А «Прыгун» увлеченный суматохой бешено носился с кормы на нос и обратно.

Веселые мальчуганы заинтересовали всех. Даже суровый капитан и тот ласково на них поглядывал со своего капитанского мостика.

Дженарино, взлетая на мачту и работая с парусами болтал без конца. Увлеченный тем, что его слушают, он врал еще больше чем обыкновенно, и врал так гладко и ловко, что маленький Таниэлло почти верил ему.

— Да, синьоры, надобно вам сказать, что я уже служил юнгой на кораблях, которые ходят в Калабрию, Сицилию и Турин. Все неаполитанские моряки меня знают. У меня даже есть прозвище, «Дьяволенок». Всю мою жизнь провел я на кораблях. Посмотрели бы вы меня в бурю. Здесь, у вас, это сущий вздор, пустяки… А вот мне не раз доводилось спасать корабли… Все растеряются — я никогда. Ношусь повсюду, как молния…