За семью замками. Снаружи
Шрифт:
Страшно было и во второй раз, и в третий.
А ещё было непривычно. Приходилось себя заставлять…
Но в конце концов получалось так, что ни придраться не к чему, ни волноваться не из-за чего.
Теперь в детской и по дому стояли камеры.
Теперь она позволяла себе немного отпускать ситуацию.
Костя этим пользовался.
Как сам шутил: молокозаводу пора начинать неспешное перепрофилирование. Молокозаводу было пиздец как страшно, но он был не против.
В итоге… Всё у них было так хорошо, что даже
— Хорошо, работай…
Агата «разрешила» с улыбкой. Костя снова хмыкнул. Клюнул в губы, развернулся, чтобы опять подойти к Гавриле.
Наверняка знал, что Агата смотрит в спину. Наверняка чувствовал, что влюбленно…
Но из принципа не оборачивался — не хотел окончательно сбить рабочий настрой. И Агате не стоило бы окликать, но очень захотелось.
— Эй! Победитель!
Она крикнула, когда Костя уже вернулся на дорожку, а Гаврила дал шутливый поджопник бесившемуся Бою, задавая направление обратно на газон…
Услышав, оба мужчины посмотрели на Агату. Оба с улыбкой.
И если изначально Агата хотела крикнуть что-то похожее на «я ставлю на девочку, а ты?», чтобы он тут же всё понял, а она впитала его реакцию, то в последний момент засмущалась.
Поэтому:
— Ничего. Потом поговорим…
Сказала неопределенно, пожимая плечами и мотая головой. Костя же кивнул, улыбаясь.
Мужчины пошли в сторону дома, Агата провожала их взглядом.
Проследила, как взлетают по ступенькам, как скрываются за дверью… Снова села на качели, снова подставила нос солнцу…
Вздохнула каскадно… Счастливо… Потому что всё у них было так хорошо, что даже не верилось…
— Будешь что-то?
Костя вошел в кабинет первым. Тут же расстегнул пуговицу, стянул пиджак, отбросил на диванчик.
Оттуда прошел к бару, обернулся, чтобы посмотреть на Гаврилу, вздернув бровь.
Ну и получить сначала показушное удивление… Мол, барин… Ну вы даете… Средь бела для простому смертному предлагаете… Потом перевод головы из стороны в сторону с легким, почти незаметным, сожалением.
— Я за рулем. Мне в город возвращаться ещё…
Гаврила пояснил, Костя принял.
Себе тоже не брал, хотя был бы не против. Отошел от бара, остановился у кресла, положил на него руку, глядя через плечо за окно.
Туда, где Агата везет коляску с малым по одной из дорожек, а над её головой ярко светит солнце. И он чувствует себя немного действительно победителем, потому что приложил к этому свою руку.
Не к солнцу, конечно. Но к обещанному «другому миру» для их Максима. А может уже для двоих…
Когда Агата окликнула его на улице, Костя отчего-то сходу подумал, что поговорить она может хотеть об этом. Ведь оба помнят: «чисто хером стрельнуть» — он всегда умелец.
— Давай тогда ещё раз по людям пройдемся, и я тебя отпущу.
— Давай.
Костя выступил с предложением, усилием воли
— Без папочки? — вопрос был задан Костей с ухмылкой. Гаврила посмотрел в ответ так же лукаво. Несколько секунд молчали и держали паузу…
— По памяти…
А потом дружно заулыбались.
Гаврила тоже подошел к столу, но не остался стоять, а сел, привычно вытягивая ноги, оглядывая помещение так, будто не бывал тут не меньше сотни раз. Скользнул по стенам, обернулся, глядя на диван…
На котором сейчас — только Гордеевский пиджак, а когда-то мило сопела поднадутая сестрёнка, не боявшаяся в лицо обзывать идиотами. Заслуженно, конечно, но всё равно редко кто рискнул бы. Особенно сейчас…
— Ты не передумал?
Гаврила спросил, Костя мотнул головой уверенно, не усомнившись.
И контекст напоминать ему не нужно было. Продолжили тему, которую мусолили уже миллион и один раз: будущая Гордеевская должность.
Фракция, составляющая абсолютное большинство, особенно вначале работы молодого Парламента, создавала для него максимально благоприятные условия, чтобы занять любую. Ему никто не помешал бы. Никто не остановил.
Вопрос лишь в желании. Ну и глобально в планах. Костины были… Привычно пугающими.
— Нет. Не передумал.
— Если пойдешь в Премьеры — сможешь вступить в прямую зарубу… Будешь не словом, а делом…
— Нет, Гаврил. Ты не понимаешь… Пока у них есть рычаги на местах, пока главный давит жопой кресло, пока система не перестроилась — они будут тормозить нас на каждом шагу. Если я стану Премьером — буду лучшим примером политического импотента. Мой максимум тогда: отчитываться перед Парламентом и рассказывать с каналов, как мне сложно и как многое мешает. Это убьет рейтинг быстро.
— А нам нужно, чтобы убивало медленно?
Гаврила задал вопрос, чуть склонив голову и глядя на Костю с лукавой улыбкой…
Костя, говоривший до этого вполне серьезно, снова съехал на такую же в ответ.
— Желательно…
И ответил для кого-то абсолютно неопределенно, а для Гаврилы — яснее некуда. На осень у Победителя новые планы. Там снова выборы — уже местные. Дальше — Президентские. Костя метит… Выше звезд.
Гаврила рад будет поучаствовать.
Противники уже не рискнут недооценить. Но их подсечки будут куда более жесткими. Потому что теперь он должен не просто упасть, разодрав коленки, чтобы неповадно было лезть в большие игры взрослых дядь. Теперь он — главный игрок. Отчасти мартышка с гранатой. Отчасти расчетливая сволочь. Отчасти безумный идеалист. Смесь страшная. Особенно для тех, кто его разозлит. Его готовы уничтожить. Он должен быть готов к тому, что попытаются.