За синей птицей
Шрифт:
– Не пойму я тебя, братишка. – Анджело недоуменно покачал головой. – Ты сунул меня под холодный душ и накачал кофе, чтобы я протрезвел, и все это – чтобы сводить меня в театр? Ты что же решил заняться моим просвещением?
– «Феретти инкорпорейтед» выступила спонсором этой постановки, так что, если ты не пришел на премьеру, покажись хотя бы на втором представлении, – невозмутимо пояснил Рафаэль.
Анджело удивился еще больше.
– Впервые об этом слышу! Я не принимал такого решения.
– Ну так я принял. Мы должны поддерживать
Рафаэлю не удалось убедить брата в своей правоте. Анджело упрямо возразил:
– Вот как? Сомневаюсь. – Рафаэль загадочно улыбнулся. – между прочим, в труппе есть настоящие таланты.
Не обращая внимания на недовольную мину на лице старшего брата, Рафаэль провел Анджело на отведенные для них места в первом ряду. Они сели, не прошло и минуты, как в зале погас свет и спектакль начался.
Через пять минут после начала спектакля Анджело уже сожалел о своих словах. Актеры и впрямь играли прекрасно. А когда на сцену вышла главная героиня, Анджело вздрогнул и наклонившись к брату, прошептал:
– У меня галлюцинации?
– Нет, – тоже шепотом ответил Рафаэль, – в главной роли действительно Эбби. Она окончила школу актерского мастерства при Нью-Йоркском университете, у нее диплом актрисы со специализацией в классике.
Анджело тихо чертыхнулся. А он-то считал ее пустышкой, все дарование которой заключалось в смазливом личике и в аппетитной фигурке! Зритель, сидевший за ними, наклонился вперед и недовольно зашикал. Рафаэль притих, да ему и нечего было добавить к тому, что он уже сказал. Анджело же в очередной раз почувствовал себя так, словно получил удар в солнечное сплетение.
От Эбби потребовалось все ее профессиональное мастерство, чтобы продолжать игру, когда она заметила сидящего в первом ряду Анджело Феретти. Ей достаточно было сделать несколько шагов, подойти к краю сцены, и она могла бы дотронуться до него. Или послать его к черту в присутствии сотен зрителей. Ничего подобного она, конечно, не сделала, но этот спектакль ей дался куда труднее, чем вчерашняя премьера. В трагическом финале пьесы, когда ее героиня умирала от чахотки, Эбби сама чувствовала себя почти умирающей. Зрители и не догадывались, почему ее игра выглядит так убедительно.
К невероятной усталости Эбби примешивалась тревога: она не знала, зачем Анджело пришел, вернее, зачем Рафаэль его привел. Он не предупреждал ее, что приведет брата, да и сам мог бы не приходить на второй спектакль. Но Эбби была благодарна ему за моральную поддержку. После ужасной сцены, разыгравшейся в квартире Рафаэля, он и Дэймон окружили Эбби поистине братской заботой. Оба считали, что в случившемся есть доля и их вины.
– Нам давно нужно было сказать правду, – говорил Дэймон.
– Мы не имели права втягивать тебя в свои проблемы, – вторил ему Рафаэль.
Но ни один из них не упоминал имени Анджело. И вот он здесь, в нескольких метрах от нее. Впрочем, этого следовало ожидать, подумала Эбби. После того, что она ему рассказала сегодня утром, он не мог не явиться к ней с новыми вопросами и, вероятно с новыми обвинениями. Она уже сожалела,
Сняв грим и переодевшись в джинсы и в свитер, Эбби вышла из гримерной и пошла к служебному входу. Как она и предполагала, на улице ее ждал Анджело. Увидев Эбби, он пошел ей навстречу. Стоило Эбби только на него взглянуть, как у нее ослабели колени, а сердце забилось чаще, хотя она отдала бы миллион, лишь бы не испытывать ничего подобного. Но Анджело выглядел так, что дух захватывало, и у Эбби действительно дух захватило при виде знакомых черт и темных глаз. Лицо Анджело было непроницаемым. Он был в темно-синем костюме и в белоснежной рубашке, на запястье тускло поблескивали золотые часы. Эбби вдруг захотелось броситься к нему, обнять и никогда не отпускать, желание это было таким острым, что она задрожала.
– Эбби, почему ты мне не сказала? – подойдя, без предисловий спросил Анджело. – Видит Бог, у тебя было достаточно возможностей открыть мне правду.
– Что именно ты имеешь в виду? Какую правду?
Будучи актрисой, Эбби сумела не показать, что только сила воли удерживает ее на ногах. Ее и Анджело разделяло не больше шага, но как же он был далек.
Анджело помрачнел.
– Что ты играешь роль, конечно!
– Пойми, Анджело, у меня не было выбора, я выручала Рафаэля.
– И ради этого ты заставило меня пройти через ад? – взревел Анджело. Его лицо как-то осунулось, резче обозначились скулы, но Эбби это не разжалобило. – Ты заставляла меня считать тебя любовницей Рафаэля и еще черт знает кем похуже! Внушала мне мысль, что ты из тех женщин, которые…
Эбби не дала ему договорить.
– На всякий случай хочу внести ясность, мистер Феретти, я не пыталась зачать от вас ребенка, чтобы запустить руку в богатства Феретти! Я повела себя глупо, беспечно, безответственно – да, но, когда мы занимались сексом, у меня и мысли не было о каких бы то ни было деньгах. И еще одно, Анджело. Я бы не согласилась стать матерью твоего ребенка, даже если бы ты умолял меня об этом, ползая на коленях. Стать твоей женой – да меня такая участь просто в ужас приводит! Даже если в обмен я получу горы денег и уйму привилегий!
Эбби замолчала, переводя дух. Анджело хотел что-то возразить, но она слова не дала ему вставить.
– Теперь, когда мы расставили все точки над «i», чтобы у тебя не осталось никакой неясности, объясняю, что я остановилась с тобой поговорить по одной-единственной причине. Я хочу, нет, я требую, чтобы ты оставил Рафаэля и Дэймона в покое. Им и без тебя несладко приходится, не вздумай даже пытаться откупиться от Дэймона, как ты хотел откупиться от меня.
Анджело, и без того мрачный, помрачнел еще сильнее.