За спиной у Бога

Киселев Андрей Александрович

Сильный жар и все. Он повернул голову к Беатрис. С ней происходило, тоже самое. Джейк произнес, обращаясь к ней — Беатрис, чтобы сейчас не произошло, ты моя самая верная и вечная спутница, знай это. Он смотрел на свою Беатрис. Та смотрела на него влюбленными глазами. Беатрис. Его Беатрис. Влюбленная в Джейка по уши, и единственное, что у него теперь осталось. Из всех кого он знал и любил. Его Беатрис. Он держал ее за руку. И не желал отпускать, чтобы не случилось сейчас с ним и с ней. Она любила его по-прежнему, и это он видел сейчас в ее умиротворенных и примирившихся со своею судьбою, наполненных любовью к нему глазах.

— «Моя красавица, Беатрис» — подумал Джейк. Как он смел тогда ей изменить! Как! А теперь, он смотрел в эти влюбленные ее в него карие девичьи глаза, и многое понимал. Понимал все свои ошибки и вину перед своей Беатрис. Женщине сохранившей даже на пороге надвигающейся неминуемой смерти любовь к нему, своему капитану Джейку. Она смотрела в его глаза, и он видел эту неподдельную и неприкрытую ничем к нему любовь. Любовь бортового врача звездолета Марвин его Беатрис. Теперь он почувствовал и бол.

Боль сгорающего своего тела. Нарастающий опаляющий все внутренности жар нарастал с неописуемой силой. Казалось, сейчас вспыхнут все органы внутри у Джейка. Он старался терпеть до предела эту жуткую палящую все его тело боль.

Свет заполнил всю пещеру рептилоидов и закрыл белой непроглядной световой пеленой глаза Джейка. Он не видел ничего впереди себя кроме яркого света. Возможно, он ослеп от ожога глаз. Он не видел уже над собой ни Морана ни Ректу. И не видел теперь свою Беатрис. Он лишь, чувствовал ее сжатую в своей руке с силой руку. Чувствовал ее тонкие девичьи стиснутые пальцы в своей сжатой сильной мужской руке. Но вскоре он перестал ее чувствовать. Рука Беатрис, словно проскользнула сквозь его мужские крепкие и сильные пальцы, растворилась в пустоте и в том все поглощающем свете. Джейк даже не ощутил на себе трехпалой когтистой сильной ноги рептилоида. До его Джейка ушей долетел вдруг, оглушающий, откуда-то из самого источника света. Из его центра, где-то впереди, где должен был быть вход в пещеру нарастающий, похожий на громкий свистящий звук, который нарастал с немыслимой скоростью, сотрясая все вокруг. И Джейк почувствовал, как исчезает сам. Как заполняется ярким светом его помутненное жаром и болью сознание. Как путаются все мысли в его голове. И он чувствует, как растворяются его в том ярком свете руки и ноги. Он терял с ними какой-либо осязательный контакт. Как его тело теперь неподвластное ему, рассыпается на молекулы и составляющие, прямо тут на этом каменном полу, которого возможно уже тоже не было. И он висел, наверное, в каком-то белом пространстве, состоящем из сплошного яркого обжигающего астрального и гремящего на всю округу оглушающего света. Джейк, вдруг почувствовал, как теряет свое тело, как его душа отделяется от всего, что ее связывало с чем-либо. И подымается куда-то вверх. Он видел только заполонивший все кругом искрящийся яркими живыми лучами свет и больше ничего. Он ни чувствовал ничего, а только летел почему-то и куда-то стремительно вверх. Он подумал — «Возможно, где-то рядом с ним летела и его Беатрис».

— Беатрис! — крикнул он — Беатрис, где ты?! Его крик эхом пронесся далеко куда-то в неизвестность и потонул в нарастающем световом шуме. Джейк не понял даже как он смог это сделать, но сделать всего лишь раз, оглушенный нарастающим непрекращающимся раздирающим душу свистом. Джейк не мог уже выносить этот оглушающий свист. Он хотел заткнуть уши руками, но рук у него не было. Как и ног. И он не мог ничего поделать, а только лететь куда-то в пылающем и гудящем на все голоса световом пространстве. Он вдруг перестал испытывать жар и обжигающую теперь от него проникающего в его тело нарастающую непереносимую боль. Потому, что он потерял свое тело. Эта сжигающая его боль сменилась блаженством и эйфорией самого полета. До его ушей доносились какие-то из глубины яркого как тысячи звезд света звуки похожие на детский смех и голоса. Эти голоса вылетали из того гремящего бесконечного нарастающего звукового свистящего шума. Внезапно достигнув значительного шумового предела, шум внезапно оборвался, и наступила гробовая тишина, полная и безграничная тишина. И только голоса. Множество отдаленных громких знакомых ему голосов. Знакомые голоса где-то там впереди, куда он летел. Куда его Я, нес поток яркого все поглощающего света. Он почему-то знал, что где-то там впереди его ждут. Где-то там впереди, куда он летел, ему будут рады. Он встретит всех, кого любил и потерял. Он вновь увидит их и увидит свою мать. Увидит отца и друзей. Он увидит свою Беатрис.

Там впереди, они все ждут Джейка. Там в новой подаренной ему жизни.

Боль утрат и страданий вдруг сменилась какой-то неописуемой радостью, возникшей как-то, тоже мгновенно и неожиданно, странно в его освобожденном от уз бренного тела сознании. Ощущение полной свободы захватило полностью сознание Джейка. Этот бесконечный и долгий его полет, где-то между миром жизни и смерти, погрузил Джейка в сонную эйфорию блаженства. Она заполонила его всего и его разум, и все мысли. Привела его в состояние неописуемой радости и нахлынувшего бесконечного такого же счастья.

— «Что творится со мной?!» — подумал, в последний раз, теряясь в том радостном блаженстве, Джейк, чувствуя, как меняется его внезапно само, сознание. Как исчезает все, что он помнил, и что знал. Кого он еще помнил и к чему стремился. Он вдруг забыл свое имя и свою Беатрис. И забыл тех с кем был не разлучен долгие годы. С кем делил все радости и беды. С кем бороздил звездные просторы необъятной Вселенной. Из его памяти стерлось все до последней мысли и строчки. Был лишь яркий свет. Только свет.

— Мама! — вдруг вырвалось вслух из уже детской его груди — Где же ты мама! — вырвалось вдруг, и вспыхнуло последний раз в пробужденном его обновленном молодом сознании. И где-то на границе между мраком и светом обрывающегося в бесконечную и глубокую бездонную пропасть пространства и времени, соскользнул эхом и звонкой мелодичной переливающейся, как колокольчик трелью голос маленького ребенка.

Глава 8: Спасительный исход

Млечный путь. Дальний космос. Район внутреннего газопылевого рукава. Неизвестная солнечная система Желтого Солнца. 16.03.3017 г.

12:15.

Громадный

не имеющий практически видимых границ чудовищный вихрь пробил край солнечной системы Желтого Солнца. Он распылил на частицы кометноастероидный кольцевой слой вокруг границ солнечной системы Желтого горячего гиганта. Это громадное вихревое из мертвой энергии чудовище бескрайнего космоса, как коса смерти, как гигантских размеров пылесос, всосалось и вгрызлось своей ненасытной пастью и зубами в край второго газопылевого рукава. Превращая в молекулярную пыль все ее содержимое. И вскоре ворвалось в эту планетарную систему Желтой Звезды, нарушая пограничные пределы этой далекой планетной системы. В то же время, где-то ближе к центру и к самому солнцу. В месте между кольцевыми орбитами ближайших к нему планет. Вспыхнул, яркий по невероятной светимости, поглощающий саму темноту ледяного космоса свет. И превратился в световой громадный шар, или огненную световую сферу. К нему слетались от каждой планеты яркие светящиеся, искрящиеся астральным светом маленькие шары. Множество этих маленьких ярких световых шаров на высокой космической скорости, покинув отведенную им для положенной работы парящую среди горящих звезд космическую обитель, влетали туда, растворяясь в свете огромной разрастающейся по сторонам светящейся ослепительным огнем сферы. Они поглощаемые этим астральным ярким светом были меньшей частью его самого и носителями живой информации и материи. Как маленькие Ноевы ковчеги, они собрали с каждой планеты то, что должны были собрать добром или силой. И заключив в себе это все донести до главного светового шара, заполняя жизнью его особые энергетические информационные ячейки. Эта световая Божественная энергия заполненной до отказа ценной информацией и собранной в этой Звездной системе бесценной жизнью, готовилась к последнему спасительному переходу за пределы этого звездного мира. Разрастаясь до невиданных размеров и сверкая длинными искрящимися ослепительными лучами, световой энергетический шар, заполонил всю звездную систему, поглощая все остановившиеся на своих орбитах планеты. За какие-то доли секунд, вся планетная система Желтого Солнца с самим солнцем, погрузилась в самую глубинную область световой разросшейся до невиданных размеров этой сферы. Светящейся как миллионы ярчайших звезд, и была поглощена этой лучистой энергией. В следующие мгновение внутри этой световой переливающейся всеми цветами и красками сферы, произошло коллапсирующие сжатие всех кольцевых орбит и спрессовывание в одно целое всех замерших и недвижимых планет. Все сжалось до предела в область центральной точки, где находилось само Желтое Солнце. И последовал оттуда к внешней стороне системы гигантский невероятный по силе и разрушению взрыв, рассеивающий на множество пылевых частиц и молекул всю звездную систему Желтого Солнца вместе с самим солнцем. И после того, как исчезла сама гигантская светящаяся астральная сфера, и исчез сам на том месте, сжавшись до самых мизерных размеров, после этого взрыва ее спрессованный чудовищным сжатием и сопровождаемый искривлением звездного пространства, последний яркий лучик этого света, на этом месте уже не было ничего кроме черной пустоты ледяного космоса. Огромной силы ударная невидимая волна, после сглаживания и выравнивания звездного пространства, летящая от центра поглощения и чудовищного сжатия плотной материи масс. Освободившись по степени своего теперешнего кругового волнового расширения от этого места. На огромной скорости, разнесла в прах потрепанную межзвездным вихрем границу ледяного астероидного кометного пояса, окружающего когда-то систему Желтого Солнца, исчезнувшего из-под носа самой Тиамат. Она рассекла надвое в узком самом месте галактический вихрь.

Заставив его разделиться и вращаться в разные стороны. Как узкая лезвием вращающаяся на больших оборотах циркулярная острозубая пила, отсекая разом головы всем в том адском вихре Хаоса ее Левиафанам. А тот, кто сделал это, теперь летел сквозь пространство и время навстречу новой зарождающейся жизни, сверкая ярким лучистым астральным светом среди новых молодых и горячих звезд в совершенно другом новом выстроенном Богом, ледяном, но наполненном любовью и счастьем мире.

Эпилог

Неизвестный район очень далекой галактики. Район периферийного газопылевого рукава Новая планетарная система Желтого солнца.

Планета YXB — SS 17. (По счету 3 от солнца). 17.12.4024 г. По новому планетарному летоисчислению. Время 17:15.

Уже стремительно вечерело. Темнота плотной черной вуалью накрывала горные заснеженные белым снежным покрывалом перевалы. Но это не пугало двоих путников, вырвавшихся на эту лесную укатанную лыжами лыжню. Им было хорошо вдвоем, и они не очень, то спешили домой, где их все ждал. Но подступающая ночная темнота гнала их обратно по гористой заснеженной местности. Да, и погода заметно, стремительно к наступающей ночи портилась. Подул с севера сильный холодный ветер. И снег сильнее начал падать. Еще не хватало попасть в ночную пургу. Но им было хорошо вдвоем и весело на этой ухабистой, лесной, протоптанной, кем-то до них лыжне под падающим на их головы густыми хлопьями снегом. Они неслись как сумасшедшие и громко смеялись, спугнув двух белых в белой пушистой шубке зайцев. Те напуганные поскакали по глубокому снегу вглубь своего заснеженного леса. Уже третьи сутки идет снег. Белым толстым слоем ложится он, медленно паря на скалистые перевалы и молодые, высокие покрытые и без того льдом и снегом обрывистые горы. Он падает большими пушистыми хлопьями на те, горные сосны и ели. Накрывая обросшие пушистые иглами раскидистые и ветвистые ветки и кроны хвойных деревьев. Этот пушистый и невесомый снег падает на головы этих двоих спешащих домой лыжников. Усыпанные снегом с головы до ног двое молодых двадцати летних ребят делали уже третий круг по этой трехкилометровой лыжне.