За стеной фильтров. Что Интернет скрывает от вас?

Паризер Эли

Это не сказать чтобы удивительно — американцы никогда не были хорошо информированы о своих политиках. Но вот что озадачивает: после выборов доля американцев, верящих в это, почти удвоилась, и больше всего она выросла, по данным Pew Charitable Trusts, среди людей с университетским дипломом. В некоторых случаях люди, закончившие вуз, с большей вероятностью верили в эти россказни, чем не имевшие диплома. Странная история.

Почему так вышло? Как считает репортер New Republic Джон Чейт, все дело в медиа: «Люди определенных политических взглядов с большей вероятностью станут пользоваться такими источниками новостей, которые подтверждают их убеждения. Люди более образованные с большей вероятностью станут следить за политическими новостями. Таким образом, более образованные люди могут стать на самом деле необразованными» [189] . И хотя такое бывало всегда, стена фильтров автоматизирует этот процесс. За стеной доля контента, подтверждающего ваши взгляды, резко возрастает.

189

Jonathan Chait. How Republicans Learn That Obama Is Muslim, New Republic, August 27, 2010, www.tnr.com/blog/jonathan-chait/77260/how-republicans-learn-obama-muslim.

Стена

фильтров создает и еще один барьер для обучения. Она может заблокировать то, что ученый Трэвис Прулкс называет «значимыми угрозами»: приводящими в замешательство, неудобными ситуациями, которые стимулируют наше желание понимать новое и усваивать новые идеи.

Ученые из Калифорнийского университета в Санта-Барбаре попросили участников эксперимента прочесть две модифицированные версии «Сельского врача» — странного, похожего на сон рассказа Франца Кафки [190] . «В деревне за десять миль ждал меня тяжелобольной, — так начинается рассказ. — На всем пространстве между ним и мною мела непроглядная вьюга» [191] . [192] У доктора нет лошади, но, когда он добирается до конюшни, там тепло и пахнет лошадьми. Из свиного хлева вылезает воинственный конюх и предлагает доктору помощь. Он подзывает двух лошадей и пытается изнасиловать служанку доктора, пока тот мчится к дому пациента сквозь метель. И это только начало — дальше идут странности за странностями. Рассказ завершается серией нелогичных рассуждений и загадочным заключением: «Послушался ложной тревоги моего ночного колокольчика — и дела уже не поправишь!» [193]

190

Travis Proulx and Steven J. Heine. Connections from Kafka: Exposure to Meaning Threats Improves Implicit Learning of an Artifical Grammar. Psychological Science 20, no. 9, 2009, 1125–1131.

191

Franz Kafka. A Country Doctor. Prague: TWisted Spoon Press, 1997.

192

Перевод Р. Гальпериной. Прим. пер.

193

Franz Kafka. A Country Doctor. Prague: TWisted Spoon Press, 1997.

Задуманная Кафкой версия этого рассказа содержит «значимые угрозы» — непонятные события, которые подрывают ожидания читателей о мире и уверенность в своей способности что-то понимать. Но ученые также подготовили другую версию рассказа, выстроенную в гораздо более традиционном духе, со счастливым концом и соответствующими мультяшными картинками. Загадки и странные события получали в ней объяснение. После прочтения той или иной версии рассказа участникам эксперимента давали другую задачу: попытаться угадать закономерность в последовательности чисел. Те испытуемые, которые прочли адаптированную (а не полностью переработанную) версию рассказа, добились почти вдвое больших успехов. Это поразительное расширение способности опознавать и вырабатывать новые схемы. «Суть нашего исследования в том, что участники были изумлены серией необъяснимых событий и не могли придать им осмысленность, — писал Прулкс. — Поэтому они попытались извлечь смысл из чего-то еще» [194] .

194

Proulx and Heine. Connections from Kafka.

По схожим причинам отфильтрованная среда может оказать серьезное влияние на наше любопытство. Как утверждает психолог Джордж Ловенстейн, оно возникает, когда мы сталкиваемся с «информационным разрывом» [195] . Это ощущение депривации: упаковка подарка не дает нам узнать, что внутри, и нас разбирает любопытство: так что же там? Но чтобы его чувствовать, мы должны осознавать, что нечто спрятано от нас. Поскольку стена фильтров незаметно скрывает «лишнее», мы не будем испытывать стимула узнать что-то, чего не знаем.

195

George Loewenstein. The Psychology of Curiosity: A Review and Reinterpretation. Psychological Bulletin 116.1994, no. 1, 75–98, https://docs.google.com/viewer?url=http://www.andrew.cmu.edu/user/gl20/GeorgeLoewenstein/Papers_files/pdf/PsychofCuriosity.pdf.

Как пишет профессор Университета Вирджинии и эксперт по Google Шива Вайдхьянатан в книге The Googlization of Everything («Гуглизация всего»): «Обучение — это по определению столкновение с тем, чего вы не знаете, о чем вы не думали, чего не могли постичь, что вы никогда не понимали или не рассматривали как возможное. Это столкновение с чем-то иным — или даже с инаковостью как таковой. Фильтр Google между человеком и результатами запросов ограждает пользователя от таких радикальных ситуаций» [196] . Персонализация — это построение среды, полностью состоящей из «близкого неизвестного»: мелких фактов из спортивной жизни или политических знаков препинания, которые на самом деле не потрясают до основания наши схемы, а лишь ощущаются как новая информация. Персонализированная среда очень успешно отвечает на вопросы, которые у нас возникают, но она не очень-то эффективна, если речь идет о постановке новых вопросов или выявлении

проблем, находящихся вне поля нашего зрения. В памяти всплывает знаменитая фраза Пабло Пикассо: «Компьютеры бесполезны. Они умеют только давать ответы» [197] .

196

Siva Vaidhyanathan. The Googlization of Everything. Berkeley and Los Angeles, CA: University of California Press, 2011, 182.

197

Pablo Picasso, as quoted in Gerd Leonhard, Media Futurist Web site, Dec. 8, 2004, http://www.mediafuturist.com/about.html.

Идеально отфильтрованный мир лишен удивления, которое приносят неожиданные события и ассоциации; а значит, в нем у нас гораздо меньше стимулов к обучению. В нашем мышлении есть и другой баланс, страдающий от персонализации: между сосредоточенностью и открытостью новому, наделяющий нас способностью творить.

Общество амфетамина

Медицинский препарат аддералл [198] представляет собой смесь различных амфетаминов. Его прописывают при синдроме дефицита внимания (СДВ), и он стал чуть ли не панацеей для многих тысяч перегруженных студентов, страдающих от недосыпа, поскольку позволяет им надолго сосредоточиваться на своем заумном докладе или сложной лабораторной работе.

198

Adderall — марка препарата, выпускаемого с 1996 года. У него также существуют дженерики. Прим. пер.

На людей, не страдающих СДВ, аддералл оказывает поразительный эффект. На сайте Erowid — онлайн-форуме для тех, кто эпизодически употребляет наркотики для развлечения, и «хакеров мозга» — появляются тонны сообщений, в которых описывается способность этого средства увеличивать сосредоточенность. «Та часть моего мозга, которой любопытно, есть ли в моем почтовом ящике новые письма, похоже, выключилась, — писал Джош Фоер в онлайн-журнале Slate. — Обычно я могу таращиться на экран компьютера примерно 20 минут подряд. Приняв аддералл, я смог работать по часу без перерыва» [199] .

199

Joshua Foer. The Adderall Me: My Romance with ADHD Meds. Slate, May 10, 2005, http://www.slate.com/id/2118315.

В мире, где нас постоянно прерывают, а работы становится все больше, аддералл — весьма привлекательное коммерческое предложение. Кто же откажется от небольшого когнитивного бонуса? Если верить громогласным поборникам нейроусовершенствований, этот и подобные ему препараты могут открыть перед нами светлое экономическое будущее. «Если вы 55-летний мужчина из Бостона, вам сегодня приходится соревноваться с 26-летним парнем из Мумбаи, и такого рода побуждения [к использованию стимуляторов] непременно будут усиливаться», — сказал журналу New Yorker Зак Линч из нейротехнологической консалтинговой фирмы Neurolnsights [200] .

200

Margaret Talbot. Brain Gain: The Underground World of 'Neuroenhancing Drugs,' New Yorker, Apr. 27, 2009, www.newyorker.com/reporting/2009/04/27/090427fa_fact_talbot?currentPage=all.

Однако у аддералла есть серьезные побочные эффекты. Он резко повышает кровяное давление, вызывает привыкание. И, возможно, самое главное: он, судя по всему, ухудшает ассоциативное творческое мышление. Фоер, использовавший аддералл в течение недели, был впечатлен его мощью: он выдавал на-гора страницы текста и легко читал напичканные терминами научные статьи. Однако, по его словам, у него будто были шоры на глазах. «Под этим препаратом, — писал один экспериментатор на Erowid, — я стал расчетливым и консервативным. По словам одного друга, я мыслю "стереотипно"» [201] . Директор центра когнитивной нейрологии Пенсильванского университета Марта Фара беспокоится и о более серьезных вещах: «Меня немного тревожит, что у нас растет поколение чрезвычайно сосредоточенных бухгалтеров» [202] .

201

Erowid Experience Vaults, www.erowid.org/experiences/exp.php?ID=56716.

202

Talbot. Brain Gain.

Мы пока еще мало знаем о том, почему аддералл (как и многие другие психоактивные препараты) так действует — да и вообще не представляем себе полный перечень его эффектов. Отчасти его действие обусловлено повышением уровня нейромедиатора норэпинефрина, а последствия применения весьма примечательны: прежде всего, снижение чувствительности к новым стимулам. Пациенты с синдромом дефицита внимания и гиперактивностью [203] называют проблему «гиперсосредоточенностью». Это состояние, подобное трансу, «зависанию»: способность сосредоточиться на чем-то одном, исключая из поля зрения все остальное.

203

Расстройство развития и поведения, часто диагностируемое в детском возрасте и проявляющееся в трудности концентрации внимания, слабом контроле над своими импульсами. Далеко не все врачи и эксперты признают существование этого синдрома, споры вызывают и методы его лечения. Прим. пер.