За тайнами Плутона
Шрифт:
поспевая за академиком, который с удивительной легкостью буквально
летал по отвалам разработок, перепрыгивая с одной глыбы на другую,
отбивая молотком заинтересовавшие его образцы пород. "Ну и дорвался!
– с удивлением говорили они.
– Никак за ним не угонишься!"
Один за другим оправдывались прогнозы Обручева - вступали в
строй новые месторождения.
"Он сами недра поднимает на Победу", - сказал о Владимире
Афанасьевиче академик Александр Евгеньевич
сделавший для Победы.
В день восьмидесятилетия Обручев был награжден орденом Ленина, а
10 июня 1945 года ему было присвоено звание Героя Социалистического
Труда:
"За выдающиеся научные достижения в области геологии, особенно
за исследования геологии Сибири и Центральной Азии, за разработку
теории рудных месторождений, создание основ новой науки о вечной
мерзлоте, а также за многолетнюю плодотворную работу по подготовке
кадров геологов".
Хочется особо выделить самую последнюю часть текста Указа:
"...за многолетнюю плодотворную работу по подготовке кадров
геологов".
"Все геологи Союза учились под руководством Владимира
Афанасьевича", - писал Михаил Антонович Усов - первый, любимый его
ученик, ставший, как и учитель, академиком.
От преподавательской работы Владимир Афанасьевич отказался еще в
1929 году. "Мой язык, - говорил он, - не умеет состязаться с моим
пером".
Впрочем, по отзывам студентов, лекции профессор Обручев читал
столь же блестяще, как и писал. Часто они сопровождались
демонстрацией фотографий или раскрашенных самим профессором
диапозитивов - зарисовок обнажений, разрезов, геологических карт.
Вспоминает студент Таврического университета Борис Александрович
Федорович - впоследствии известный советский геолог, доктор
геологических наук:
"Лекции были просты по изложению, каждая мысль и каждое
положение вытекали из примеров, показанных на таблицах, либо
подтверждались образцами. Ничего не было сказано такого, что надо
было брать на веру, все было осязаемо, видимо и потому необыкновенно
просто, ясно и доказуемо. Это великий дар - так разбираться в
сложнейших проблемах строения и формирования земной коры, чтобы
донести их до любого слушателя с предельной ясностью. Здесь не было
ни малейшего элемента упрощенчества, а было лишь раскрытие
максимальной простоты и закономерности природы, постигаемое в
процессе глубочайшего проникновения в ее тайны. Каждая лекция
заканчивалась подробными ответами на вопросы студентов.
Курс физической геологии читался оба семестра 1919/20 учебного
года, и я могу засвидетельствовать, что он один был целым
университетом геологических
источником настолько образного и наглядного знакомства с природой
изученных Владимиром Афанасьевичем пространств, что когда... (в 1957
– 1959 гг.) мне доводилось повторять его маршруты по Джунгарии и
Внутренней Монголии, изучать весь Синьцзян и проехать через весь
Китай от Кульджи до Пекина, мне казалось, что я ездил по виденным
мной лично и знакомым мне местам".
Не приходится сомневаться - лекции Владимира Афанасьевича были и
емкими и образными. Но не лекции и даже не книги, по которым учились
многие тысячи студентов, сделали его Учителем для "всех геологов
Союза".
Г?те сказал: "Те, у которых мы учимся, правильно называются
нашими учителями, но не всякий, кто учит нас, заслуживает это имя".
Обручев учил примером своего отношения к науке, всей своей
жизнью.
В 1907 году Владимир Афанасьевич опубликовал забавную притчу
"Пустоцвет (китайская быль)". В ней рассказывается о некоем китайском
мудреце - "Учителе":
"Казалось, что его знаниям нет предела. От мерцающих светил небесной сферы его мысль переносилась на белоснежные вершины Куэнь-Луня, порхала по голубым волнам Куку-нора, спускалась в мрачное ущелье Хуан-хэ, погружалась в мутные воды Желтого моря... От звезд он переходил к деревьям, от деревьев - к изречениям великого Конфуция. Плавно и беспрерывно лилась его речь, и слушателям казалось, что они внимают серебристому журчанию ручейка, струящегося по мелким камешкам. И на всем дворе царила благоговейная тишина..."
Мудреца окружают ученики:
"Одни... переписывали изречения древних мудрецов, другие подсчитывали, сколько песчинок находится в куче песка, третьи измеряли углы и дуги на деревянном шаре, изображавшем небесную сферу; четвертые определяли число волос на шкурках сурка или перьев на чучеле фазана; пятые вынимали цветные шарики из большого ящика, чтобы узнать, сколько раз повторяется один и тот же цвет; шестые делали из больших карт империи маленькие или из маленьких - большие..."
Один из учеников, устав от бесплодных научных упражнений,
произносит дерзкую речь:
"Я много думал и много учился... Но и теперь я остаюсь неудовлетворенным... И мне кажется, что ты не можешь дать нам настоящих познаний... Я скажу, почему ты бесплоден. Твоя мысль скользит по науке, как челнок рыбака по синей глади; но рыбы у рыбака не будет, если он не остановит свой челнок и не закинет свою сеть в глубину вод, полных добычей. Но ты подобен рыбаку, лежащему на дне челнока и следящему взором за переливанием красок неба, за бегом прихотливых облаков".